Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [33]

Разумеется, Вернон видел в этой роли себя. Он ведь собирался переплюнуть Генри Моргана, действовавшего по незамысловатому алгоритму: приплыл-ограбил-уплыл. Старина Грог планировал иное: навсегда отобрать у Испании ее Панамские владения. Перерезать пуповину, соединявшую атлантические и тихоокеанские земли испанской короны.

Порто-Белло — первая ласточка, ключом к перешейку был город Панама, к нему предстоял поход по суше, и силы для него у Вернона были, даже с избытком.

Но в вместо того адмирал зачем-то устремился морем на восток, к озеру Маракайбо. В план кампании этот демарш не вписывался: занялся Панамским перешейком, так уж закончи дело. Но на Маракайбо ходил походом Генри Морган. Причем после Порто-Белло, но перед рейдом на Панаму. Так что…

Тупо косплея своего кумира, Старина Грог не учел одного: несмотря на все превосходство сил, ни военным, ни организаторским талантом Моргана он не обладал. И удачливостью знаменитого флибустьера не обладал тоже.

До Маракайбо адмирал не доплыл. На полпути лежала Картахена, крупный для тех времен и мест город, оставлять за спиной ее эскадру и гарнизон было опрометчиво.

Вернон решил Картахену взять. Трудной и долгой задачей это не казалось — не сложнее, чем взятие Порто-Белло. Испанскую Картахену за два века ее существования захватывали и англичане, и французы, и интернациональная пиратская вольница. Превосходство в силах было подавляющим: против четырехтысячного гарнизона адмирал выставил 12 тысяч морских пехотинцев. Плюс почти столько же составляли экипажи кораблей, и половину моряков, даже больше, Старина Грог при необходимости мог высадить на берег для участия в штурме. Перевес в артиллерии был четырехкратным. Ну а местную эскадру даже сравнивать не стоило с армадой Вернона, у того скопилось под командой почти две сотни вымпелов, включая вспомогательные иррегулярные суда. Одних линейных кораблей под три десятка (у испанцев — четыре линейных корабля, плюс мелкие и мало пригодные для сражений суда). Даже для Европы силы Вернона были внушительными, а уж для колоний — вообще нечто невиданное и неслыханное. Победа была предрешена и очевидна. Единственным достойным выходом для испанцев была почетная капитуляция с уходом из города налегке, но со знаменами и легким стрелковым оружием, что Вернон и предложил сделать.

Однако коса нашла на камень.

Испанский адмирал Блас де Лесо, известный под прозвищами «Деревянная нога» и «Полчеловека», на предложение сдаться ответил коротко и нецензурно. Испанцы под его началом дрались отчаянно, отбивая приступ за приступом. Превосходство в силах сказывалось, внешние форты были потеряны, но о капитуляции Полчеловека даже не задумался. И мастерски использовал все ошибки противников, а те их сотворили изрядно.

Илл. 19. Адмирал Блас де Лесо-и-Олаварриета, национальный герой Испании. «Полчеловеком» прозван за то, что в конце карьеры воевал с одним глазом, одной рукой и одной ногой. Воевать отменно это ему не мешало.

Среди высадившихся морских пехотинцев, скученных на небольшом пятачке, начались тропические болезни и быстро превратились в эпидемию, угробив не меньше англичан, чем испанские пули и ядра.

Генерал Уитворт, командовавший корпусом морской пехоты, постоянно ссорился с Верноном, который сохранил за собой командование флотом и общее руководство операцией. Каждый считал, что главную тяжесть осады несут на себе его подчиненные, а другой род войск лишь изображает активную деятельность. Точка зрения Уитворта была ближе к истине: подчиненные ему силы стремительно таяли от боев и болезней, но Вернон упорно отказывался помочь и высадить десант из моряков.

В довершение бед в тылу начали помаленьку партизанить индейцы. Англичане так активно распространяли «черный пиар» о зверствах испанцев над коренным населением, что сами в него поверили и искренне ожидали поддержки от местных племен. На деле всё обстояло несколько иначе, чем изображали британские пропагандисты, жизнь аборигенов в испанских колониях не была таким уж беспросветным адом, — и вояк Вернона они не встречали цветами, как освободителей, скорее наоборот.

(Не поймите превратно: простые индейцы трудились, конечно, и в шахтах, и на плантациях, стимулируемые ударами бича, всё так. Но к их элите, к вождям-касикам, испанцы всегда относились с уважением, даже в дворянское достоинство возводили и охотно роднились; в британских владениях ничего даже близко похожего в помине не было.)

С тыла беспокоили индейцы, с фронта подчиненные Деревянной Ноги все чаще переходили в контратаки, превосходство в силах таяло, как снег под солнцем.

Кончилось тем, что Вернон свернул операцию и с позором и огромными потерями отправился восвояси. Огромные потери — не фигура речи. Из корпуса Уитворта в живых осталось половина, из них держать оружие к моменту эвакуации были способны 3200 человек, остальные лежали, сраженные дизентерией, малярией, желтой лихорадкой, причем продолжали умирать и на обратном пути, и вернувшись на Ямайку. Но самые страшные потери понес отряд колонистов из Новой Англии, их Вернон намеривался поселить на захваченных у испанцев землях. Вместо того означенные земли они удобрили своими телами, на родину вернулся лишь каждый десятый.