Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [153]

Зато сам Ливси, Жофрей и офицеры-шотландцы, Мак-Тавиш и Айрингем, — стоили каждый десятерых, эти люди прошли сквозь такое горнило, что казались откованными из булатной стали.

Особенно Жофрей… Он вернулся, и доклад состоял из двух слов, вдобавок индеец продемонстрировал руку с тремя отогнутыми пальцами. Ливси подтвердил: все я понял правильно, никто за нами не проследит, а у Смоллетта стало тремя людьми меньше.

Я прямо-таки влюбился в старину Жофрея после того, как узнал о нем кое-что еще.

* * *

Шхуна доктора называлась «La Vipère Silencieuse», и я поинтересовался причиной, по которой было выбрано столь странное название.

— Это имя моей супруги, — ответил Ливси, как-то резко погрустнев. — В переводе с гуронского.

— Доктор… Поздравляю! Я, кстати, тоже.

— Тоже женился на индианке? Поздравляю. И сочувствую.

— Нет же… Я тоже назвал шхуну именем супруги. Ну, будущей…

— И кто же она?

— Не удивляйтесь… Она дочь Сильвера.

— Поздравляю… И сочувствую…

— Я всегда подозревал, доктор, что когда вы наконец женитесь, все удивятся. Но думал, что это будет титулованная аристократка с континента… Немного ошибся, но ваша избранница, конечно же, дочь вождя?

— Можно сказать и так. Ты знаком с моим тестем.

— Жофрей?! Ваш крестный сын?! То есть… вы женаты на собственной крестной внучке? У католиков такое дозволяется?

— Видишь ли, друг мой Джим… — привычно начал доктор.

Но я замахал руками:

— Знаю, знаю, не говорите ничего! Все не так просто, и вы не совсем католик, и тесть вам не совсем крестный сын, а жена не совсем жена, а Господь судит нас не по тому, как мы ему молимся, а по числу скальпов, висящих на поясе, а я сын простого трактирщика и ничего не понимаю в высоких материях!

Он рассмеялся и обнял меня за плечи.

— Все не так просто, все еще проще: я сначала женился, а потом уж Жофрей принял христианство.

— Тогда, конечно, другое дело, — согласился я. — Тогда вы всего лишь стали крестным отцом собственного тестя.

— Brigantin! — раздался громкий голос впередсмотрящего, и я все понял без перевода.

* * *

До поры все наши лишние люди укрылись внизу, чтобы не вызвать на «Красотке» подозрений. На палубе находись лишь китобои, да мы с доктором — причем я надеялся, что плащ с капюшоном, зюйдвестка и высокие морские сапоги позволят сойти за китобоя и мне.

План захвата был крайне прост, а такие удаются чаще всего: мы с Ливси под предлогом переговоров с капитаном поднимемся на борт бригантины и перебьем всех, кого там обнаружим. Четыре двуствольных пистолета в умелых руках — страшная сила.

На тот случай, если не все пройдет гладко, если кто-то из бандитов сумеет укрыться во внутренних помещениях, запереться там, — Сильвер сейчас занимался привычным делом: готовил небольшую абордажную партию, инструктировал, распределял роли. Жофрей и шотландцы, без сомнений, опытнейшие бойцы, но все же драка в тесноте корабельных помещений имеет свои особенности, — и советы Долговязого Джона, собаку съевшего в этом деле, придутся всем троим кстати.

Грей, уведя ночью «Красотку» с Северной стоянки, — отправился, разумеется, на Южную. Но на ее, так сказать, внутренний рейд не сунулся, не желая в темноте верповаться узким проливом. Сейчас бригантина лежала в дрейфе на траверзе островка, обозначенного на карте Флинта как Остров Скелета. Нам это было только на руку — если дело отчего-то затянется, шлюпки с пиратской подмогой подоспеют с берега не скоро.

План рухнул задолго до того, как мы приблизились к бригантине. Оповестил об этом Ливси — лишь он сейчас пользовался подзорной трубой. Мне, изображавшему простого китобоя, она была не по чину.

— На борту больше двадцати человек, — сообщил доктор. — И это только те, кого я сейчас вижу.

— Датчане оказались вовсе никудышными бойцами, — уныло сказал я. — Продержались не дольше двух часов после рассвета…

— На острове еще стреляют, — возразил доктор.

— Это ничего не значит. Грей сделал главное, он забрал все ящики, это очевидно. А тех, кто еще дерется на острове, он может вообще бросить. И тех, и других.

Уверен, что деда не смутило бы ни изменившееся соотношение сил, ни высокие борта бригантины, не позволявшие запрыгнуть на нее прямо с палубы китобойца. Погнал бы своих в атаку, умылся бы своей и чужой кровью, — но победил бы.

Я так не мог. Не хотел зря терять людей. Мне каждый был дорог, даже Жофрей и шотландцы, которых я знал первый день. Разве что Бансье и его слизняков я мог отправить под пули и тесаки, так ведь не пойдут, а заставлю, толку не будет…

По счастью, у меня, как у заправского стратега, имелся запасной вариант действий. И я к нему приступил.

— Доктор, я пойду, пора. Вы знаете, что должны сделать.

— Тебе точно не нужна помощь? Все-таки майор Мак-Тавиш командовал батареей под Фонтенуа.

— Спасибо, доктор, Мак-Тавиш мне уже достаточно помог. Дальше сам. Это моя клятва и моя война.

— Поставлю тогда на всякий случай майора к своей пушечке, — сказал Ливси. — Пусть тоже даст выстрел по их мостику, лишним не будет. Забавно было бы загарпунить подлеца Грея…

Он рассмеялся, я тоже, представив, как мы вытягиваем по пандусу пробитого гарпуном пиратского капитана.