Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [149]
— Я-то голову ломал, Джон: зачем на одной бригантине две капитана, два опытных судоводителя? А вот теперь все сошлось.
— Не похоже, что это еще одно судно Блендли. Это китобоец, причем не английской постройки. Видишь, как сильно сдвинута назад фок-мачта? Так сделано, чтобы вытаскивать на палубу китов вон по тому откидному пандусу. Небольших вытаскивают, а крупных разделывают прямо в воде. А вон ту уродливую надстройку с дымовой трубой видишь? Я таких никогда не встречал, но наверняка в ней вытапливают ворвань.
— На море есть что-нибудь, Джон, чего бы ты не знал?
— Есть. Я не знаю, куда покойный Бен Ганн спрятал тот позвякивающий мешок, что привез с берега. Давай-ка вернемся на шхуну. Не нравится мне всё это. Зачастили что-то сюда корабли. Не остров, а какой-то проходной двор.
Движение нашей шлюпки к «Патриции» скрыл от взоров вновь прибывших все тот же бесценный для нас мыс. Но, разумеется, торчащие над ним мачты шхуны китобои не могли не заметить.
Плывущая в нашу сторону шлюпка подтверждала слова Сильвера, хотя я и без того в них не сомневался, — это был китобойный вельбот.
Даже не знал, что в этих широтах плавают китобои… Хотя можно было ожидать. По слухам, Северная Атлантика постепенно оскудевает китами, по крайней мере теми их породами, что можно догнать на вельботе и поразить гарпуном, и китобойным суденышкам приходится забираться в погоне за ними все дальше на север, в воды холодные и негостеприимные, к самой кромке полярных льдов. Стоит ли удивляться, что кто-то из этих отважных людей решил испытать свою удачу в поединках с левиафанами южных широт?
— Наш propriétaire Давид-Мари Дезембаль есть желать говорить с ваш шкипер! — крикнули с вельбота, когда он преодолел две трети расстояния между шхунами.
Французское слово propriétaire я не знал, но догадался по смыслу, что Дезембаль у китобоев главный (позже оказалось, что так они зовут капитана, являющегося одновременно владельцем судна).
— Капитан Хокинс согласен на переговоры!
— Ви есть принять baleinière? (Я догадался, что baleinière значит «шлюпка», этак помаленьку изучу французский язык.)
Принимать гостей не хотелось.
— Капитан Хокинс сам прибудет к вам на борт!
— Ми есть ждать!
— Мистер Эндерби, прикажите подтянуть тузик к штормтрапу. На весла сядет юнга Истлинг. Мы поплывем вдвоем.
Сильвер распорядился. Потом негромко спросил:
— Что ты им скажешь, Джим?
— Правду. Если они нормальные моряки, то в помощи не откажут, и не поглядят, что с Францией у нас сейчас война. Мерзавцев вроде Грея и Смоллетта надо вешать на реях, отложив в сторону все распри между нациями.
— На реях не получится, на этой шхуне их нет. На «Патриции» тоже.
— Была бы нужная шея, а к чему привязать веревку, найдем, — сказал я, шагнув на штормтрап.
Капитан (буду называть его так) Давид-Мари Дезембаль был мужчиной среднего роста и лет сорока пяти или чуть больше на вид: виски уже серебрила седина, но борода, густо покрывавшая нижнюю часть лица, оставалась черной как смоль.
Мне было немного тревожно. Зачем он хотел поговорить? Как на этом разговоре отразится война между нашими странами? Я пытался загодя найти ответ на лице капитана, но тот низко надвинул зюйдвестку, опустив ее поля, и я ничего не разглядел.
— Мсье, вы говорите по-английски? — спросил я, представившись.
Переводчик был под рукой (тот, с вельбота), но мне хотелось потолковать Дезембалем наедине. Все капитаны — родственные души: все мы сталкиваемся в море со схожими опасностями и проблемами, и не всё о наших капитанских делах стоит знать командам.
— Д-да, — ответил китобой как-то очень неуверенно, и я понял, что нашим языком он владеет слабо.
Ладно, буду говорить самыми простыми словами и строить короткие фразы.
— Мсье, мы столкнулись с пиратами. Наша шхуна атакована. Получила пробоину. Мы просим помощи.
— Джим, мой мальчик, — произнес капитан Дезембаль сдавленным голосом, — ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
Он снял зюйдвестку.
— А-а-а… А-А-А!!! Доктор! ДОКТО-О-О-Р!!!
Мой вопль, наверное, был слышен на другом берегу Атлантики. На другом конце острова уж точно. Я бросился к нему. Мы стиснули друг друга в объятиях так, что кости затрещали.
— Доктор… доктор… доктор… — твердил я, словно позабыл все остальные слова.
Слезы обильно катились из моих глаз, ручейками сбегали по щекам. Я уже не помнил, когда плакал в последний раз. Даже в тот день, когда умерла моя мать, и я узнал, кто мой дед, — не проронил ни слезинки.
А сейчас капитан Хокинс, внук железного капитана Флинта, плакал как ребенок. И ничуть не стыдился этого.
9. Два капитана
— Это какое-то чудо, доктор, — говорил я, когда стал способен сказать хоть что-то осмысленное. — Это какое-то волшебство. В жизни так не бывает, только в сказках. Какая добрая фея подсказала вам, доктор, посетить именно сейчас остров, где вы не бывали пятнадцать лет?! Да еще прибыть в тот самый день, когда ваша помощь нужнее всего?!
— Фея?! В тот самый день?! — изумился Ливси. — Да я поджидал тебя здесь почти три месяца, друг мой Джим, но ты не слишком спешил. Мы осатанели от скуки, мы перестреляли, наверное, половину здешних коз, — и решили сплавать на два-три дня к югу, где, по слухам, встречаются многочисленные стада китов-полосатиков. Неожиданно налетевший шквал и повреждение руля задержали возвращение еще на три дня. И, конечно же, именно в эти дни вы с Греем объявились здесь. Судьба.
Его называли Монстром святого Иакова. Он явился миру в древней Кордове тьму веков назад, но последние столетия мирно провел на берегах Невы в качестве музейного экспоната. Однако в начале Третьего тысячелетия серебряный обруч, удерживавший древнего монстра в стеклянной колбе, был поврежден предприимчивым слесарем Кунсткамеры, и это положило начало невероятным событиям, обрушившимся на ничего не подозревающих жителей Санкт-Петербурга. А также — на несколько более привычных к сверхъестественному обитателей Тайного Города, оказавшихся в Северной столице…
История о закопанных на далеком острове сокровищах пирата Флинта знакома всем: кто не читал знаменитый роман Роберта Льюиса Стивенсона, тот хотя бы видел одну из многочисленных экранизаций… Все сопереживали героям в их приключениях, и с замиранием сердца следили за отчаянными схватками, и радовались, когда честь и мужество одержали верх над низостью и предательством, и…И ошибались.Потому что все приключения на Острове Сокровищ происходили СОВСЕМ ИНАЧЕ, чем в истории, рассказанной Джимом Хокинсом, сыном трактирщика.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Иногда даже жители Тайного Города не понимают, где заканчиваются старинные легенды и начинается реальная история. Чего уж говорить об обычных людях, волею судьбы оказавшихся в центре удивительных событий, вызвавших к жизни силы столь могущественные, что растерялись даже величайшие маги. Крым и Ладога, пещеры и погружения под воду, рыбалка, закончившаяся смертью, и смерть, двадцать лет спасавшая жизнь человека, – в этой истории смешалось всё.И не для всех она закончилась счастливо.
В Тайном Городе и всем волшебном мире кипит привычная и весьма неспокойная жизнь: загадочный мастер НО учит быстро и недорого ремонтировать поломавшийся паровоз, в московском метро появляются жуткие вампиры, кому-то повезло прикоснуться к мистическим тайнам Санкт-Петербурга, а Инге Волковой и Яне Маннергейм приходится отправиться на таинственный остров посреди Тихого океана, где по приказу беспощадного Ярги, первого князя Нави, создается нечто грандиозное… Эти и многие другие истории вы можете прочитать в сборнике «Порченая кровь», в который вошли одноименная новелла Вадима Панова и рассказы авторов – победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2018».
Охотники сидят у костра и рассказывают странные истории, случавшиеся с ними на охоте. И одновременно с ними происходит история новая: загадочный Черный Охотник бродит где-то рядом… 2017 г.
Книги построена на основе записей Владимира Мацкевича в Фейсбуке в период с февраля по май 2019 года. Это живой, прямой разговор философа с самим собой, с политиками, гражданскими активистами. В книгу включены размышления о месте интеллектуала в политических события, анализ беларусского политического и информационного пространства. Книга предназначена для всех, кто интересуется политической и интеллектуальной жизнью Беларуси в ХХI столетии.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Мы сочли необходимым издать эту книгу не только на русском, но и на английском языке для того, чтобы американские читатели знали, что эмигранты из СССР представляют собой нечто совсем иное, чем опустившиеся неудачники и циники, которые были отобраны для кинофильма "Русские здесь". Объем книги не позволил вместить в нее все статьи об этом клеветническом фильме, опубликованные в русскоязычной прессе. По той же причине мы не могли перевести все статьи на английский язык, тем более, что многие мысли в них повторяются.
Эта книга посвящена 30-летию падения Советского Союза, завершившего каскад крушений коммунистических режимов Восточной Европы. С каждым десятилетием, отделяющим нас от этих событий, меняется и наш взгляд на их последствия – от рационального оптимизма и веры в реформы 1990‐х годов до пессимизма в связи с антилиберальными тенденциями 2010‐х. Авторы книги, ведущие исследователи, историки и социальные мыслители России, Европы и США, представляют читателю срез современных пониманий и интерпретаций как самого процесса распада коммунистического пространства, так и ключевых проблем посткоммунистического развития.
Очередная книга Валентины Красковой посвящена преступлениям власти от политических убийств 30-х годов до кремлевских интриг конца 90-х. Зло поселилось в Кремле прежде всех правителей. Не зря Дмитрий Донской приказал уничтожить первых строителей Кремля. Они что-то знали, но никому об этом не смогли рассказать. Конституция и ее законы никогда не являлись серьезным препятствием на пути российских политиков. Преступления государственной власти давно не новость. Это то, без чего власть не может существовать, то, чем она всегда обеспечивает собственное бытие.