Одинокое путешествие накануне зимы - [15]
— Мы из хариуса делали.
— А, ну да. И из ленка можно. Как вообще-то одному?
— Совсем другое дело. Так все остро, так тихо… И тебя самого как будто нет… плывешь, как дух.
Легкий ветерок потянул вдоль реки. Еще посидел у костра, ни о чем особенно не думая, прикрыл продукты и забрался в палатку. Угнездился, пригрелся, слушал, как трещит и стреляется костер, отражаясь от леса. Речка узкая, место глухое… Вспомнил про ружье. Оно осталось в лодке. Идти было лень. Я лежал и улыбался в темноте палатки.
Вокруг была тайга, и не было в ней никого, кто хотел бы мне зла.
Охотник и добыча
Почти одиннадцать часов проспал. Слегка еще сонный, не спеша натягивал рубашку. Потом штаны, свитер.
Вход был расстегнут, предбанник палатки за ночь обмерз колючками инея. Морозная ночь обещала солнце. Скоро оно поднимется над лесом и согреет мою ночевку. Я сунул ноги в галоши и затарахтел молнией выхода.
Рядом с лодкой, в десяти метрах от палатки сидел глухарь. Огромный — выше борта лодки. Он слышал подозрительную возню в палатке и застыл, вытянув шею в сторону воды, только чуть косил на меня гладкую змеиную головку с бородатым клювом. Я замер в неудобной позе на одном колене и смотрел сквозь щель. Только в первое мгновение руки дрогнули в охотничьей судороге, но тут же унялись.
Петух вдруг развернулся боком, сделал осторожный, совершенно куриный с резким поворотом головы шаг и снова замер. Сизо-черный, коричневатые крылья, невысокие ноги, обросшие мелким рябым пером. Большой светлый клюв загнут на конце и испачкан брусникой. Огромная летающая курица, очень древняя…
Неожиданно раздался громкий шум и даже грохот, я отшатнулся внутрь палатки и тут же выглянул. Бородач взлетел, сухо хлопая крыльями, сильно и ровно поднялся над рекой и вскоре исчез в непрозрачной утренней мгле над лесом.
Было холодно и серо, вода парила. Речка выписывала поворот вокруг лагеря, всхлипывала, плескалась негромко в заломе, вспучивалась из-под него и выносила в прозрачное улово узкие ивовые листочки. Солнца еще не было, и ни речка, ни листочки не имели как следует цвета. Из-за мороза не было и запахов, только ясная утренняя свежесть. Я умылся на том месте, где только что гулял глухарь, и уселся на «буфет», поджидая, пока высохнут лицо и руки. Был приличный минус, лицо мерзло, чай и в кружке, и в котле превратился ночью в мутный коричневый лед. С тополя, почти совсем голого, время от времени с хорошо различимым стукотком падали последние бурые листья.
Разжег костерок, по осыпающейся гальке спустился к воде, присел и погрузил котелок в прозрачную Лену.
Я делал простые и привычные дела и завидовал сам себе. Во всей этой маленькой, малюсенькой конфигурации жизни было столько ясности и покоя. Все тут было правильно. Ничего не нарушено. На душе тихо и хорошо. Никого я не обидел в этот день и знал, что не обижу, в душе плескалась простейшая, ни от чего, радость. От чистой говорливой воды, от предвкушения восходящего солнца, от легкого прозрачного пламени, трепещущего над утренней косой. Оно заварит мне сейчас кружку крепкого чая. От того, наконец, что все это досталось мне просто и честно.
Каша моя замерзла крепкими комками, я постоял, соображая насчет завтрака, и увидел ленков, разложенных с вечера на гальке. Рыба застыла до крепости дерева. Выбрал покрупнее и настрогал топором на бревне. Посолил, поперчил и стал есть с хлебом. Ленковая строганина жирно таяла в руках.
К десяти лагерь был собран, все увязано в лодку, и я наконец настроил удочку. Я ждал этого момента. Удочка была длинная, легкая и прочная, на конце тонкой лески парила в воздухе искусственная мушка — темненькая со светлой головкой, похожая на личинку насекомого. Солнце вовсю уже освещало речку. Тут было неглубоко — метра полтора, под заломом чуть больше, — просвечивалось до дна и никакой рыбы не было видно. Хариуса редко видно, привычно рассуждал я, забредая чуть выше по течению, из-под ног ловишь, а не разглядеть.
Пустил муху на струю, ее потянуло под залом, где ее должны были караулить хариусы. Это всегда рискованно — под заломом полно хлама и можно зацепиться… Я ждал поклевки, но она, как всегда, случилась неожиданно — удочка согнулась звонкой дугой, леска запела, я боялся пересиливать, гасил рывки удилищем, иногда его кончик резво гнулся и уходил под воду, и мне казалось, что леска не выдержит. Рыба рвалась на струю, под залом, я же потихоньку выходил на берег и ругал себя за слишком тонкую леску, я целый год не ловил такой рыбы. Хариус все не показывался, временами лишь проблескивало что-то серебристое или тень мелькала в прозрачной, золотистой от солнца воде. Наконец хариус устал и вышел из струи. Но увидев меня, волчком завертелся в заводи, на поверхность выскочил, пытаясь освободиться. Я аккуратно подтягивал. И вот он заплясал на камешках, разбрасывая сухие листья.
Темно-золотая спинка, высокий радужный верхний плавник, брюшко светлое с золотыми продольными нитками. Он все никак не сдавался, прыгал, я счищал с него прилипшие палочки и листья и любовался красивой, редкой рыбой. Снова пустил муху.
Хариусы брали верно, засекались надежно, я выудил пятерых, клевать перестало, поменял муху на верховую, ту, что не тонет, а изображает моль или поденку, и на нее поймал еще трех. Потом кто-то покрупнее, скорее всего ленок, согнул удочку так, что у меня сердце ушло в пятки, а тот неизвестный уверенно поволок леску под залом и оборвал…
Книги Виктора Ремизова замечены читателями и литературными критиками, входили в короткие списки главных российских литературных премий – «Русский Букер» и «Большая книга», переведены на основные европейские языки. В «Вечной мерзлоте» автор снова, как и в двух предыдущих книгах, обращается к Сибири. Роман основан на реальных событиях. Полторы тысячи километров железной дороги проложили заключенные с севера Урала в низовья Енисея по тайге и болотам в 1949—1953 годах. «Великая Сталинская Магистраль» оказалась ненужной, как только умер ее идейный вдохновитель, но за четыре года на ее строительство бросили огромные ресурсы, самыми ценными из которых стали человеческие жизни и судьбы.
Икра и рыба в этих краях — единственный способ заработать на жизнь. Законно это невозможно. И вот, начавшееся случайно, разгорается противостояние людей и власти. Герои романа — жители одного из поселков Дальнего востока России. Охотники, рыбаки, их жены, начальник районной милиции, его возлюбленная, два его заместителя. 20 % отката. Секретарша начальника, буфетчица кафе, москвич-охотник, один непростой бич, спецбригада московского Омона. Нерестовые лососи, звери и птицы лесные. Снега, горы, солнце, остывающие реки и осенняя тайга.Читается роман, как детектив, но это не детектив, конечно… Это роман о воровской тоске русского мужика по воле.
Герои нового романа Виктора Ремизова «Искушение» пытаются преодолеть трудности, знакомые многим жителям страны. Но судьба сталкивает их с людьми и обстоятельствами, которые ставят перед ними большие и сложные вопросы жизни и любви. Банальные ситуации переворачиваются из-за небанальной реакции героев. В итоге – всем приходится пройти проверку сомнением и искушением.Роман вошел в шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга» 2016 года, а также в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» 2017 года.
Это крепкая мужская проза. Но мужская — не значит непременно жесткая и рациональная. Проза Виктора Ремизова — чистая, мягкая и лиричная, иногда тревожная, иногда трогательная до слез. Действие в его рассказах происходит в заполярной тундре, в охотской тайге, в Москве, на кухне, двадцать лет назад, десять, вчера, сейчас… В них есть мастерство и точность художника и, что ничуть не менее важно, — внимание и любовь к изображаемому. Рассказы Виктора Ремизова можно читать до поздней ночи, а утром просыпаться в светлых чувствах.
Повесть про путешествие в одиночку по реке Лена — неподалеку от Байкала, в октябре, то есть на исходе здешней осени; под снегом, дождем, солнцем; с глухими лесами на берегах, оживляемыми только медведями, оленями, глухарем и другими обитателями; про ночевки, рыбалки, про виски перед сном и про одиночество, погружающее человека в самого себя — «…Иногда хочется согласиться со своим одиночеством. Принять его как правильное развитие жизни, просто набраться мужества и сказать себе: вот и все. Теперь все понятно и дальше надо одному… Может, и потосковать маленько, прощаясь с теми, кто будто бы был с тобой все эти годы, и уже не страшась ничего… с Божьей помощью в спокойную неизвестность одиночества.Это трудно.
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.