Одинокий бунтарь: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones» - [14]

Пэт была с ним с тех самых пор, когда он еще только предавался мечтам о славе в Челтнеме. Он знал, что она понимает его. Но теперь, когда мечты понемногу приобретали реальные очертания, их отношения становились все более и более натянутыми. Пэт было нелегко. Любовь и понимание, которых она тщетно ждала от Брайана, сделали ее жизнь еще более трудной, но это одновременно помогало ей оставаться с ним в эти сложные времена. Брайан этого не понимал. Давление обстоятельств было неумолимым. Брайан был единственным семейным человеком среди участников группы. Остальные же были беспечны и беззаботны. Хотя Пэт и не была замужем за Брайаном, ее уже называли за глаза «его старушкой». Брайан часто с подозрением поглядывал из-за этого на Мика. Было время, когда Мик положил на Пэт глаз. Однако та продолжала хранить верность Брайану — несмотря на всяческие пересуды, которые распространял уже гораздо позднее в своих интервью Кит Ричардс. Кстати, Кит не понравился Пэт с первого взгляда.

Впрочем, угроза расставания не переставала отныне мелькать в отношениях ее и Брайана. Чтобы стать нормальным семьянином, Брайану нужно было отрезвиться в своих мечтаниях по поводу «Роллингов». Но он не мог сделать этого, да и Пэт не просила его об этом. Они были просто очень молоды. Расстаться было необходимо. Однажды в конце сентября, когда Брайан был на работе, Пэт собрала вещи, взяла с собой Марка и ушла. У нее не было выбора. Она ничего не сказала Брайану, а просто уехала, оставив прощальную записку.

И снова в жизни Брайана все поменялось. В то же время, как Пэт ушла от него, он сменил место своей работы в магазине спецодежды на отдел электротоваров в супермаркете “Whiteley’s” в Бейсуотере, где немедленно начал погружать свою руку в его кассу. Он переселился на квартиру вместе с Миком и Китом — так, чтобы они смогли всецело сконцентрироваться на группе. Это была двухкомнатная квартира на 2-м этаже трехэтажной трущобы на Эдит-гроув, в конце непрестижной Кингс-роуд в Челси. Случилось то, к чему Брайан и стремился: смена одной семьи со всей ее ответственностью на другую, менее требовательную (до поры — до времени). По крайней мере, наконец-то у него была работа, но он продержался там всего несколько недель. Его начальники в “Whiteley’s” были более дальновидными, чем предыдущие, и вскоре попросили его вон. Он был уволен, но ему повезло, что его не привлекли к суду. Этот опыт помог Брайану увертываться от любой неприятности — так он делал это раньше, и так же он поступал и позднее. Брайан бил на жалость, рассказывая боссам слезливые истории, в которых правду трудно было отделить от вымысла, о том, что он на взводе с тех пор, как его «жена» покинула его, и просил их не звать полицию.

Но отсутствие работы означало отсутствие денег. Вклад Мика состоял в крошечной сумме, которую тот мог отделить от своего еженедельного гранта в 7 фунтов, а у Кита не было доходов и вовсе. Его мать, Дорис Ричардс, присылала ему сумки с едой и раз в неделю забирала их белье в стирку. Стю по своему талону на завтраки, которые он приобретал у худеющих девушек из отдела печатных машинок в химической конторе “ICI”, где он тогда работал, кормил всех. Но Брайану по-прежнему было нелегко держать свой дух в согласии с телом в физическом, моральном и музыкальном плане. Тепленькое местечко в среднем классе могло бы быть его кровным, но Брайан сбежал из дома и уже познал уличные нравы сполна. Однако он совершенно не был готов к полному прозябанию. В следующие месяцы он стал главной опорой их сомнительного существования. Чтобы сохранить крышу над головой и достать хоть немного еды, Брайан начал понемногу приворовывать. Если у него была работа, то там он крал деньги, а если слонялся по улицам без дела — то еду. Он воровал и из близлежащих домов, и забирался в соседние квартиры, собирая пустые бутылки после вечеринок, чтобы сдать их в бакалею на Фулэм-роуд. Но временами случалось, что терпение его лопалось, тогда «Роллинги» голодали.

Чтобы как-то смягчить отчаяние от жизни в этом сыром доме с крысами, отваливающимися обоями и паутиной на закопченных окнах, Брайан начинал валять дурака, соревнуясь с Китом в том, кто скорчит более страшную рожу. Они рисовали безумные рисунки на стенах и вяло оборонялись от поганок, которые росли по углам. Однако Брайан продолжал хранить у себя маленький узелок с деньгами, которые он получал за организованные им концерты в залах на окраинах Лондона. Это были в основном воскресные танцы в церковных холлах, где их плата составляла не больше пары фунтов, которые Брайан неизменно получал в свои руки и потом делил между остальными пятью ребятами. Иногда он откладывал немного сверх положенной каждому суммы для себя, как их менеджер и агент, о чем остальные не знали.

В борьбе с проблемами решимость Брайана только усиливалась. Несмотря на их удачные выступления в “Marquee”, они по-прежнему считали, что страдают от гнета установившейся музыкальной клики, и Брайан забрасывал “Jazz News” письмами, жалуясь на псевдоинтеллектуальный снобизм тогдашнего музыкального мира. Он писал: «Должно быть очевидно, что рок-н-ролл имеет гораздо большую общность с ритм-энд-блюзом, чем последний — с джазом, и что, таким образом, рок-н-ролл — это прямая деградация ритм-энд-блюза, в то время как джаз — это совершенно иная негритянская музыка, интеллектуально более сложная, но менее эмоциональная».