Одинокие сердца - [26]

— Чай у меня вроде бы есть, — ответила Одри. — Причем нераспечатанная коробка. Да, точно есть.

— Замечательно! Утром мы найдем все, что нам может понадобиться. Времени у нас будет предостаточно: паром отплывает лишь вечером.

Девушка подумала, что мать, безусловно, права. Хотя Одри и настояла на том, что нужно выезжать рано утром, времени у них на самом деле было хоть отбавляй. Они даже успеют посетить Дуврский замок, и им все равно после этого придется слоняться без дела по городу в ожидании отплытия парома. Однако Одри, отправляясь в длительную поездку, всегда поступала одинаково: она планировала все так, чтобы можно было ехать без спешки, а еще чтобы пораньше встать и насладиться утренней свежестью. Ей ведь, по правде говоря, еще никогда не удавалось хорошо выспаться в ночь перед отъездом, потому что, если она и засыпала, то все равно просыпалась очень-очень рано.

— Ты права. Нам нет необходимости выезжать с утра пораньше. Мы купим что-нибудь в магазине тут, рядом с домом, а затем сядем в машину и поедем. Нам хватит времени на все.

— Вот и хорошо, солнышко. Твоя мама еще немного поспит, — сказала Виолетта, поднимаясь с дивана. — Думаю, журналов я насмотрелась вполне достаточно. Увидимся утром. Ты тоже ложись, отдыхай.

— Спасибо, мама. Приятных тебе сновидений.

Одри вдруг подумала, что от предстоящей поездки, пожалуй, будет толк. Во всяком случае, мать будет для нее хорошей спутницей. Одри было приятно, что мать сейчас находится рядом с ней и что она не поленилась подняться с постели и приготовить ей чашку чая, которая ее немного согрела и разогнала призраков.

— Вот что, ребятишки, — прошептала Одри, обращаясь к ним. — Я очень надеюсь, что, когда я вернусь из поездки, вы уже исчезните из моей жизни навсегда. Если вокруг меня обязательно должны крутиться какие-то невидимые существа, то пусть уж лучше это будут бартонские эльфы.

Ложась в постель, Одри — впервые за долгое время — улыбнулась…

8

Сильный ветер все время дул Одри в лицо. Она понимала: это потому, что рядом море. Ей вспомнилось, как, подлетая к Англии на самолете, она видела белые крутые берега и подумала, что со стороны моря, должно быть, открывается впечатляющий вид.

Они с матерью осматривали Дуврский замок — огромное норманнское каменное сооружение, которое пережило немало столетий и с высоченных башен которого стражники когда-то высматривали, а не подплывают ли враги. Архитектурный ансамбль внутри крепостных стен представлял собой настоящий город, только очень маленький. Одри подумала, что в свое время эта крепость при необходимости могла послужить надежным убежищем приехавшему сюда королю и всей его свите — сановникам, слугам, солдатам… В воздухе чувствовался дух войны, чувствовалась готовность дать отпор кому угодно. Экскурсоводы говорили, что серьезная опасность нависла над этой крепостью всего лишь раз, однако жизнь здесь в те далекие времена, по-видимому, вообще была несладкой. «Хотелось бы мне знать, что в Средние века считалось серьезной опасностью», — подумала Одри. Она пыталась представить себе, каково было жить в этой крепости, скажем, в середине одиннадцатого века. Из университетского курса истории она прекрасно помнила о том, что, несмотря на ужасы войны, население в Средние века не испытывало в военное время каких-либо экстраординарных экономических лишений. Когда основные потребности людей удовлетворены, у них есть время, желание и средства посвятить себя каким-то другим делам — тоже важным, но все же считающимся второстепенными по сравнению с элементарной необходимостью суметь выжить. Если же над человеком нависает угроза лишиться жизни, ему уже некогда думать о смысле бытия. Тем не менее мышление, искусство и наука все же развивались. «Люди сумели достичь того образа жизни, который существует у нас сегодня, благодаря периодам мира и процветания, чередующимся с военными победами и поражениями, — подумала Одри. — Но при этом сами они изменились очень и очень мало!» Десять веков назад наверняка приходилось страдать, как и сегодня, от неразделенной любви и от потери любимого человека. Однако смерть, наверное, была чем-то обыденным, и средневековым жителям гораздо чаще, чем нашим современникам, доводилось видеть, как умирают недавно родившийся младенец, женщина во время родов и совсем еще молоденький юноша или юная девушка — от инфекции, проникшей через порез в коже, или от какой-нибудь заразной болезни. Над современниками Одри довольно редко нависала угроза подобной смерти. Одри задумалась над тем, как трудно было, видимо, выжить в подобных условиях людям в те далекие времена, если даже теперь — при всех новейших достижениях в области науки и техники — ее современники иногда все же умирают от различных болезней. А еще она задумалась над тем, какой примитивной, незатейливой была жизнь несколько веков назад. Но зато и более простой и понятной. Одри стало интересно, были ли люди тогда счастливы или хотя бы пытались ли они быть счастливыми. Ей пришло в голову, что счастье, возможно, является сравнительно недавним «изобретением» и что наши предки не задумывались над тем, счастливы они или нет, — по крайней мере, тогда, когда у них имелось сухое и теплое местечко, в котором можно было переночевать, и какая-нибудь горячая еда, которой можно было набить живот. А вот душа человека страдала и тогда, причем страдала по тем же причинам, что и сейчас. Потому что, видимо, в те далекие времена люди стремились к тому же, к чему стремятся теперь. В этом Одри не сомневалась. А иначе не было бы смысла развиваться, постоянно идти вперед.