Одинокие боги Вселенной - [113]

— Поехали, — ответил он.

Я закрыл крышку и нажал кнопку записи. ДУОН молчал минуты две, наконец на дисплее высветилась надпись: «Запись окончена». Я открыл крышку. ДУОН был пуст.

— А как же… — начал я, но, хлопнув себя по лбу, закрыл крышку и надавил клавишу «Воспроизведение». Минуты, пока ДУОН воссоздавал Мишку, показались мне вечностью. Едва дисплей выдал надпись: «Дублирование закончено», как я откинул крышку и заглянул внутрь. Мишка там как раз вставал.

— Поздравляю, — сказал я. — Теперь и ты словно Кащей. Вылезай, или у тебя чего-то не хватает?

— Да вроде все на месте… — Мишка ощупал свои мужские достоинства. Потом мы отдали Ларисе оба диска, приговаривая при этом, что у Кащея смерть охранялась тройной блокировкой: зайцем, уткой и яйцом, а она, Лариса, одна и потому должна быть теперь быстрой, как утка, юркой, как заяц, и обтекаемой, как яйцо. Хотя, к сожалению, Кащею это не помогло, так что одна у нас надежда — на ее женскую хитрость.

Лариса нам отвечала в этом же стиле. Затем мы настроили «окно» на июнь 59-го года в Ставрополе. Боже, каким непритязательным был город в то время!

— Настраивайтесь на магазин готовой одежды, — посоветовала Лариса. — Вам надо одеться по моде конца пятидесятых.

— Но я не знаю, где тогда были эти магазины, — ответил Мишка, сидевший за управлением.

— Пусти меня за пульт, — сказала Лариса.

Мы с Мишкой переглянулись: не прошло и трех лет, как Лариса научилась от нас чему-то.

— Садись, — с деланным равнодушием отозвался Мишка и уступил ей место.

Лариса быстро подвела «окно» к нынешнему зданию «Детского мира», и мы хором прочитали вывеску: «Универмаг».

— Здесь есть все, — и с этими словами она двинула «окно» чуть вперед по времени, в глубокую ночь. «Окно» было рядом с вешалками, и, подсвечивая фонариком, Лариса быстро отыскала нам нужные размеры. Я по ее указке снимал вешалки с костюмами. Затем мы с Мишкой переоделись.

— М-да… — бормотал Мишка, вертясь перед зеркалом. — Не от Кардена, конечно, но, если там все одеваются так же, тогда… Ну как, Лариса?

— Выглядишь франтом. По тем временам, разумеется.

Я лично ощущал себя одетым в мешок. Штанины, по моему разумению, были неимоверно широки, но… Я смирился.

— Деньжат надо раздобыть, — озабоченно пробормотал Мишка. — Полагаю, в то время доллары в России не были в почете. Или я неправ? Давай, Лариса, к банку.

Я ожидал, очевидно, ориентируясь на американские боевики, что нам придется проникать внутрь огромных бронированных сейфов, но оказалось, что деньги сложены в отдельной, правда, оборудованной стальными дверями комнате.

— Возьмите на первый случай тысячи по три, — посоветовала Лариса. — Потом, если не хватит, вам лучше сдать в комиссионку какие-нибудь безделушки с бриллиантами.

Так мы и поступили. Десантироваться решили на железнодорожном вокзале, выбрав для этого момент с прибытием московского поезда, но в пустынном уголке, чтобы никто не заметил нашего появления. Поиски родителей решили начать с утра, а пока направились к гостинице «Эльбрус», до которой от вокзала было всего две остановки. Я с любопытством смотрел на автобусы, такие доисторические, что их изображение я видел только на картинках очень старых книжек. Вообще, машин на улицах было немного, в основном «Победы» или допотопные «Москвичи», из грузовых — «полуторки» или «ГАЗ-51». Я с любопытством крутил головой, узнавая, или не узнавая, родной мне город. В гостинице нам предложили двухместный «люкс», с окном, выходящим на захламленный двор. «Удобства» так же размещались во дворе. На этаже была только умывальная комната с двумя умывальниками. «Ладно, на безрыбье и сам раком встанешь, — резюмировал Мишка. — Мы тут долго жить не собираемся». Мы решили, что сон — это лучшее средство убить время, и стали укладываться. Из стены показалась голова Ларисы:

— Мальчики, я разбужу вас утром, спокойной ночи.

— И тебе, Лариса, того же.

— Ну я-то спать не буду, — ответила она. — Я сразу на утро перестраиваюсь. Пока.

Через минуту она показалась снова:

— Ребята, забирайтесь назад в «окно». Вас хотят арестовать.

— Кто? — Мы спросили это одновременно.

— Судя по тому, куда вас привезли, это КГБ.

— Сколько у нас в запасе времени? — спросил Мишка.

— Они за вами придут часа в три ночи.

— О-о, целая вечность. Значит, говоришь, нас в КГБ отвезли?

— Да.

— Что они от нас хотели?

— Вас просто убьют.

— А ты не заметила кто? Или это будет торжественно с участием целого взвода?

— Нет. Он просто просунет автомат в тюремное окошечко и разнесет вам головы. Почему вы не идете в «окно»?

— Погоди, Лариса, время еще есть. Наш убийца случайно не рыжий?

— Рыжий.

— Ну и сука этот Арфик! Представляешь, Юрка, как он все рассчитал? Теперь он почти что в недосягаемости! Наметил, сволочь, себе карьеру властелина Вселенной. От остальных богов он тоже избавится, скотина. Нет, ты понял, каким должен быть политик?

— Свалим? — спросил я Мишку.

— Ты же теперь абсолютно бессмертен, чего ты боишься?

— Я не боюсь, просто неприятно все это.

— Лариса говорит, что он с нами всего двумя выстрелами справится. Больно не будет…

Я слушал Мишкины разглагольствования, а в голове словно компьютер включился: мы на развилке реальностей и фактически не существуем, так как недавно нас обоих разложил на кванты ДУОН, мы теперь просто флюктуация. Можно, конечно, позволить себя уничтожить, но нас и так все равно что нет. Тем более что, судя по рассказу Ларисы, нас уже казнили. Это одна из возможных реальностей. Если мы уклонимся от казни — это вторая реальность. Обе реальности имеют равное право на существование. В любой из них Арфик остается Арфиком — грязным подлецом. Оставшись, мы узаконим реальность, выбранную им, тем труднее потом будет вносить в нее изменения. Может, прав Мишка? Чего нам бояться смерти?