Одинокая звезда - [43]

Прозвище Креветка дал ему вездесущий Фрэнк Макконнехи. Большинство прозвищ в городке пошли от острого языка Фрэнка. Впрочем, мало кто на это обижался, кроме, разве что мисс Амелии, которую он назвал корабельной крысой. Но это уже не прозвище, а ругательство.

Джим, как и прочие ребята, прибегал в детстве к Фрэнку, чтобы получить забавную деревянную игрушку. Он был самый маленький среди одногодков, бледный от перенесенной ветрянки и с яркими, почти красными, волосами. С тех пор он вырос, стал длинным и по-прежнему нескладным парнем всё с теми же почти красными волосами, стоящими жестким ёжиком. В свои двадцать четыре года он служит младшим почтовым работником. Его задача — через день привозить почту из Д. И разносить письма, телеграммы, почтовые извещения и пр.

Креветка Джим, завидев издали заброшенную ферму, тихонько запел в голос, потому что почти прибыл к месту. Дорога была пустынной. Только около поворота на ферму, на пыльную грунтовую дорогу, стоял знакомый автомобиль художника, Марка Тодоровски. Прокатывая мимо, Креветка посигналил и помахал рукой водителю, который сидел в машине.

Марк не ответил и Джим покатил дальше. Проехав метров тридцать, он остановился и посмотрел в зеркало, потом дал задний ход и медленно вернулся назад.

— Мама! — слабо выдохнул Креветка.

Он вышел, прихватив с собой пустой брезентовый мешок, который валялся на сиденье.

Марк сидел в машине, откинувшись на подголовник, словно отдыхал. Голова его слегка свесилась влево, а во лбу точно между глаз темнело маленькое пулевое отверстие, почти без крови. Глаза закатились. Борода оторвалась и висела вместе с усами на груди подобно траурной манишке. У Марка Тодоровски оказалось молодое лицо.

Испытывая тошноту, Креветка Джим прикрыл голову мертвеца брезентовым мешком. Не успеешь доехать до городка, как к трупу слетятся пернатые хищники.

Он вернулся к машине, покатил в город и вышел у полицейского участка.

Новость, принесенная почтовым служащим, поразила шерифа Маккензи, словно молния. Хорошенькое дело, трупы множатся, как кролики! Что за гнилое место стал этот милый городок! Куда теперь изволите девать труп? В такую жару он быстро превратится в пюре.

Маккензи быстро и решительно взялся за телефон, и спустя час прибыла помощь из Д. Специалисты принялись фотографировать и обмерять, спрашивать и записывать. Дарби молча стоял в стороне и любовался на профессиональную работу.

Кутерьма с трупом улеглась, и в Д. увезли в черном пластиковом мешке то, что еще сегодня утром было Марком Тодоровски. Шериф с оханьем отправился пораньше домой, поскольку от всего происшедшего у него опять разболелся проклятый копчик. Уходя, он подозвал к себе Дарби и, насупившись, сказал ему следующее:

— Ты вот что, сынок, сходи-ка ты к этой, как ее, ну к сестре его, скажи там… в общем… Скажи так: мол, мисс Марта, вы не волнуйтесь… Нет, не так. Скажи лучше, что он, мол, погиб… Нет, черт, не то! Ну, короче, скажи: хана художнику вашему, и всё тут! Что за жизнь пошла, Господи!

Шериф удалился с ворчанием, а Дарби некоторое время стоял неподвижно, поскольку так и не получил точных инструкций. Потом неохотно поплелся к дому миссис Оливии. Он очень не любил приносить плохие вести. Идти, к сожалению, было недалеко. У дома, где проживал невезучий художник, уже стояла его машина. Из двери выбежала сестра Марка и резким движением забросила в салон дорожные сумки.

— Мисс Марта! — неуверенно позвал Дарби.

Конечно, нельзя с ней говорить так грубо, как предложил шериф, но с другой стороны, сообщить тяжкую весть придется.

— Меня нет, я уже свалила! — бросила она ему, не глядя.

— Я пришел, чтобы сообщить вам… - начал было Дарби.

— Ничего мне не надо сообщать, я уже все знаю! — нетерпеливо оборвала его Марта. — Я так и говорила ему, что добром все это не кончится.

Дарби был удивлен ее манерой. Как-то не вязалось это с сестринскими чувствами.

— Вы хотите сказать, что он был плохой художник? — совсем растерялся он.

— Художник?! — девушка засмеялась. — Никакой он не художник, это только прикрытие, по-вашему — легенда. Он — частный детектив. Был. — поправилась странная сестра.

Дарби выпучил свои небольшие глазки. А Марта расщедрилась еще на несколько язвительных фраз:

— И фиговый же детектив он был! Пока украденных собак разыскивал, все было хорошо, но ему надо было ввязаться в поиск сокровищ! — она с досадой махнула рукой.

Надо сказать, что на скорбящую сестру она мало походила. Дарби всё дивился.

— А ваш брат… — и не успел закончить.

— Он мне не брат. — сухо возразила резкая особа. — Он — мой босс, а я — его секретарша. Была. — снова поправилась она. — Эх, Тодоровски, и что тебе собачки не нравились? Пуаро несчастное!

Она завела двигатель.

— Мисс Марта! — кинулся вслед Дарби. — Я хотел спросить… У вас не осталось каких-нибудь улик?

— Слушай, парень, меня сегодня федералы уже доставали. Если в вашей конторе есть какие-то секреты друг от друга, то это уже не ко мне обращаться. Мне нечего тебе передать. Слушай, мне некогда тут с тобой беседовать, а то явится тот тип, что моего Перри Мейсона замочил, и меня заодно еще замочит!