Одинокая звезда - [7]

Она сошла с автобуса у почты. В рюкзачке лежали ее резюме и другие материалы. Погода была облачной и сырой. Бросив опасливый взгляд на серые тучи, она ускорила шаг. За последние недели Сара уже накопила неприятный опыт — в этом городке ливни всегда были внезапными и короткими, словно на тебя неожиданно выливали ведро холодной воды. Ей надо было торопиться, чтобы успеть на обратный автобус и не промокнуть.

Дела на почте заняли несколько минут, после них Сара купила кое–что из бакалеи, и у нее осталось еще немного времени. Она возвращалась к автобусной остановке, глядя на витрины и прислушиваясь к далеким раскатам грома.

Тут ей на глаза попалось яркое пятно, она остановилась, чтобы рассмотреть его ближе — и у нее перехватило дух от восхищения. В витрине было выставлено зелено–красное одеяло. Шесть одинаковых ромбов, каждый из которых складывался из шестнадцати мелких ромбиков, составляли большую восьмиконечную звезду. Цвета были подобраны так искусно, что создавалась иллюзия, будто из центра звезды исходит свет. Между концами звезды на основном поле крошечными стежками были вышиты затейливые веночки. Что–то в этом одеяле показалось ей знакомым. Она напрягла память и вспомнила: этот узор был похож на вчерашний, который она видела в гостиной у миссис Компсон.

Сара разглядывала одеяло. Ей захотелось и самой создать что–нибудь такое же красивое. Ей всегда нравились лоскутные одеяла, чудесным образом преображавшие кровать или диван, нравилось ощущать пальцами их ткань. При виде такого одеяла она сразу вспоминала покойную бабушку, и в ее душе шевелилась болезненная смесь любви и тоски. В детстве ее семья ездила два раза в год, летом и на Рождество, в маленький домик, стоявший на Верхнем полуострове Мичигана. Зимние приезды были самыми интересными. Все спали на диване, укрывшись двумя или тремя старыми бабушкиными одеялами, ели пирожки, пили горячий шоколад и смотрели в окно на снега, покрывавшие землю. Некоторые бабушкины шедевры до сих пор украшают родительский дом Сары, но она не помнит, чтобы мама когда–нибудь держала в руках иголку. Если изготовление лоскутных одеял было мастерством, передававшимся от матери к дочери, то ее мать оказалась слабым звеном в этой цепочке. Бабушка наверняка научила бы Сару шить, если бы она хотела учиться.

Сара запрокинула голову, посмотрела на вывеску магазинчика и тут же засмеялась от удивления, увидев слова «БАБУШКИН ЧЕРДАК», выведенные золотыми буквами на красном фоне. Она взглянула на часы, потом на автобусную остановку и решительно вошла в магазин.

Все стены и большую часть помещения занимали стеллажи с рулонами ткани, нитками и мелкими галантерейными товарами. В глубине помещения звучал негромкий кельтский фолк. В центре комнаты несколько женщин болтали и смеялись, стоя возле обширного раскройного стола. Одна из них, с короткими и темными волосами, подняла голову и улыбнулась Саре, а Сара улыбнулась в ответ. Обойдя кассу, она подошла к витрине и обнаружила, что вблизи одеяло еще красивее. Она стала прикидывать, как оно будет выглядеть на кровати.

— Я вижу, что наша «Одинокая звезда» очаровала еще одного посетителя, — прозвучал приятный голос, оторвав Сару от раздумий. Она повернулась и увидела рядом с собой женщину, которая улыбнулась ей минуту назад. Ей на вид было где–то за пятьдесят.

— Оно называется «Одинокая звезда»? Ах, какое красивое!

Женщина стряхнула с рукава обрывки ниток и перевела взгляд на одеяло.

— О да, прелестное, правда? К моему сожалению, его сшила не я, а одна из наших местных мастериц. Оно двуспальное, целиком ручная работа.

— Сколько вы просите за него?

— Семьсот пятьдесят долларов.

— Что ж, спасибо, — выдохнула Сара, не в силах скрыть разочарование.

Женщина сочувственно улыбнулась.

— Да, конечно — очень дорого, правда? Но если вы возьмете цену и рассчитаете почасовую ставку, то увидите, что это даже дешево.

— Охотно верю. Вероятно, над ним работали чуть ли не год.

— Многие покупатели любуются одеялом, потом слышат его цену и идут в какой–нибудь дискаунтер за дешевым товаром. — Женщина вздохнула и покачала головой. — Люди просто не понимают, что у таких одеял не сразу разглядишь разницу в качестве материала и работы. Но миссис Компсон неплохо получает за вещи, которые выставляет здесь.

— Миссис Компсон?

— Да, Сильвия Компсон. Два месяца назад умерла ее сестра, и теперь она живет в особняке Элм — Крик. Энергичная, как черт, — мне пришлось установить над витриной маркизу,[1] и она только после этого согласилась выставлять в ней свои одеяла. Но она права, конечно. Жалко, если какой–то фрагмент ее шедевра выгорит на солнце. Два ее одеяла хранятся в постоянной коллекции Американского общества квилтеров в городе Падука.

— Это хорошо, да?

— Хорошо? Да я умру от счастья, если мои работы будут приняты хотя бы на ежегодную выставку этого общества, — засмеялась женщина. — По–моему, все квилтеры знают Сильвию Компсон и ее работы.

— Я встречалась с миссис Компсон, но я не квилтер. Хотя мне очень нравятся лоскутные одеяла.

— Правда? Тогда вам надо научиться их делать.

— Эй, глядите–ка! Бонни сейчас завербует еще одну жертву, — воскликнула одна из женщин.