Одинокая звезда - [60]

Сестра неохотно рассказала, как с нами недавно обошлись бывшие подруги. Ричард стиснул зубы, а его глаза превратились в ледяные щелочки.

Папа удивленно посмотрел на нас.

— Сильвия? Джеймс? И вы утаили это от меня? — В его голосе звучала обида, и мы не могли смотреть ему в глаза. — Я не понимаю их, ведь мы — Бергстромы — сделали для города столько хорошего. Никто и никогда не ставил под сомнение патриотизм нашей семьи. Я воевал в Первую мировую и потерял в ней двух братьев. Какие еще им нужны доказательства?

Ричард нахмурился и снова взялся за еду. Его руки с побелевшими костяшками пальцев дрожали от ярости. Я увидела его лицо, и мне стало страшно.

Когда все разошлись по спальням, Ричард отвел нас с Джеймсом в сторону.

— Что бы ни случилось, обещайте, что не оставите Агнес.

Я вытаращила глаза.

— Ты о чем? Как это — что бы ни случилось?

— Объясни ей, — сказал Ричард Джеймсу.

— Ты сам объясни, ведь я стою рядом. — Мой голос оборвался, и я вцепилась в рукав Ричарда. Брат уже перерос меня на несколько дюймов, но все–таки это был семнадцатилетний мальчишка. — Что ты задумал? Ты должен закончить школу, а потом ты будешь нужен дома.

Джеймс обнял меня за плечи и отвел в сторону.

— Давай поговорим об этом утром. Утром, Ричард, — обратился он к моему брату. — Думаю, ты будешь здесь.

Ричард кивнул и скрылся за углом. Мы поднялись по лестнице к себе наверх.

Мне кое–как удалось заснуть, но утром я проснулась с неприятным чувством под ложечкой. Я разбудила Джеймса.

— Что–то случилось, — прошептала я, сходя с ума от беспокойства.

Мы торопливо оделись. Внизу Клаудия хлопотала на кухне и что–то весело мурлыкала, помогая повару. Ричард всегда был ранней пташкой и по всем расчетам должен был появиться за столом раньше нас, чтобы выклянчить пирожок, испеченный из скудных запасов муки. Веселая улыбка сестры увяла, когда она увидела наши лица.

Обыскав дом и сады, мы поняли, что Ричард и его чемодан исчезли. Но я была уверена, что он не мог уехать, не попрощавшись или, по крайней мере, не оставив записку. Был поднят весь дом, Джеймс пытался всех успокоить. Я была в полном смятении, но потом внезапно вспомнила про садовый театр.

Я побежала со всех ног к старым развалинам. Дверь в театр давно слетела с петель и была просто прислонена к стене, загораживая часть проема. Я протиснулась мимо нее и огляделась.

И тут заметила уголок сложенного листка бумаги, торчащий из–под ржавой консервной банки в центре пола. Ричард не сомневался, что я найду его послание. Дрожащими руками я развернула бумагу.

«Дорогая Сильвия. Прости, что я вот так уехал, но я знал, что ты меня простишь. Я понимал, что ты быстро найдешь записку, но не настолько, чтобы меня остановить. Мы с Эндрю уже думали об этом, но слова Клаудии меня подтолкнули. Мы запишемся добровольцами и поедем бить немцев, чтобы они знали, как творить безобразия. Никто не имеет права говорить, что Бергстромы трусы, или сомневаться в нашем патриотизме. Во всяком случае, я все сделаю, чтобы доказать обратное. Помни о своем обещании. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке».

Прижимая к сердцу записку, я помчалась в дом. Никто даже не заметил моего отсутствия. Когда я вбежала, все замолкли. Подняв над головой записку, я рухнула в кресло. Джеймс подскочил ко мне, взял за руку и с угрюмым лицом прочел послание Ричарда. Потом скомкал его в кулаке.

— Сейчас я возьму Гарольда, и мы поедем в Филадельфию ближайшим поездом.

— Откуда ты знаешь, что он двинется туда? Он запросто может записаться добровольцем и дома.

— Там Эндрю, а, судя по записке Ричарда, они решили отправиться на войну вместе. — Его голос звучал спокойно, чтобы никого не тревожить, но глаза сказали мне правду. Он не знал, вернулся ли Ричард в Филадельфию, но его предположения были разумными. Хорошо бы, чтобы они еще и оправдались.

— Джеймс, если с ним что–нибудь случится…

Муж стиснул мои плечи.

— Не беспокойся. Я позабочусь об этом. — Быстро поцеловав меня, он поспешил к себе, чтобы собрать вещи.

Через два дня они с Гарольдом телеграфировали нам. Новость была ужасная.

Ричарда обнаружили в школе. Он упаковывал вещи, и они с Эндрю уже записались добровольцами и меньше чем через две недели должны были лететь в Европу. Ричард и Агнес поженились, на что родители невесты согласились с явной неохотой. Ближайшим поездом ее привезут к нам в Элм — Крик.

Когда все наконец вернулись домой, Джеймс и Гарольд разводили руками — мол, что делать, Загадка обливалась слезами, а Ричард с трудом сдерживал свой восторг. Я обняла его так сильно, что он едва не задохнулся.

— Что ты наделал?! — воскликнула я, даже не рассчитывая на ответ.

Вечером, когда мы с Джеймсом остались вдвоем, он поцеловал меня. На его лице я увидела столько разных чувств — любовь, заботу, сожаление, какую–то смесь всего этого. Я предположила, что он думает, будто я сержусь на него за неудачную поездку.

— Джеймс, я знаю — вы сделали все, что могли, — сказала я, чтобы его успокоить. — Я уверена, что ты пытался его остановить. Теперь все в Божьих руках.

— Сильвия, я тоже записался добровольцем.

Я задохнулась от ужаса.

— Что?!