Одиночный десант, или Реликт - [6]

8

Первый дом неожиданно встал на повороте, и не успел Андрей обрадоваться, как за ним высыпали другие.

Они шли навстречу гурьбой – молчаливые, темные, холодные.

Продолжал падать редкий снег, а трубы на крышах упорно не дымили, и сквозь ставни не пробивался свет.

В полумраке Андрею начало казаться, что дома, намаявшись за день, устремились к реке на водопой.

Он даже услышал, как перестукиваются бревна стен и поскрипывают стропила.

И вдруг увидел дымок, который изгибался над трубой, а затем степенно исчезал в размытой границе между чередой сопок и небом.

В окнах приближающегося дома скромно белели занавески, но Андрею хотелось увидеть за ними густой электрический свет, а света не было.

Он в недоумении огляделся – нигде по улице не торчали столбы с белыми чашечками изоляторов, и провода не тянулись от дома к дому.

Тоска… Видно, и почитать не придется…

За изгородью мелькнуло что-то темное, большое, лохматое, но через секунду Андрей понял, что это человек: он выпрямился и теперь стоял с охапкой дров у груди и смотрел на улицу.

– Федор, отворяй! – крикнул Семен Карпович и отчего-то засмеялся.

Заслышав знакомый голос, Федор отшвырнул дрова и скрылся за воротами.

Треснул засов.

Створки ворот дрогнули.

Из глубины двора долетел неуверенный лай, и тут же другие собаки подхватили его, и начался гвалт.

Когда лошадь медленно входила в ограду, перед ней заметались раскормленные псы, но она не обращала на них никакого внимания и, только упершись мордой в стену амбара, встала.

Федор прикрикнул на собак, и они, огрызаясь, унеслись обратно в темноту, за постройки.

– Заходь в избу, – сказал Федор. – Без вас управлюсь, – и погладил уставшую лошадь по мокрой морде.

Семен Карпович неожиданно присел и стал собирать рассыпанные дрова.

Андрей поторопился сделать то же самое, но получил только два полешка.

В сенях Андрей притормозил и стал ждать, когда Семен Карпович откроет дверь.

Было слышно, как его рука шарит в поисках ручки.

Наконец дверь подалась, и Андрей увидел слабый отблеск света на стене, различил что-то громоздкое, подвешенное к потолку.

Фигура Семена Карповича мелькнула в проеме, послышался звук сыплющихся на пол дров.

Тогда Андрей вспомнил, что тоже держит два полена, и, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, переступил порог.

Первое, что Андрей признал, была русская печка. Она как бы стояла на страже, занимая полкомнаты.

Осторожно опустил свои поленья на кучу дров перед печкой и вышел на середину комнаты.

У окна на столе горела закопченная керосиновая лампа.

Большое зеркало на противоположной стене отражало эту лампу, бледную поверхность стола, мутные стекла шкафчика, и оттого казалось, что комната очень большая.

Андрею стало тоскливо и одиноко, тем более что Семен Карпович исчез.

Что-то шевельнулось в стене, и Андрей увидел, как в комнате появился Семен Карпович, успевший раздеться.

Дед был в одной рубашке и брюках, а на ногах – белые толстой вязки носки.

Андрей понял, что из-за штор не заметил входа во вторую комнату.

В той комнате было по-прежнему темно, и только раздавались какие-то странные звуки.

– Проходи, раздевайся.

Семен Карпович уселся на табуретку перед столом.

Андрей повесил куртку на гвоздь, постоял, как бы раздумывая, а затем, стянув сапоги, осторожно двинулся через комнату к Семену Карповичу.

В соседней комнате кто-то кашлянул.

Андрей посмотрел на мрачные шторы.

Из-за них показалась хозяйка с чем-то большим и белым в руках.

Фарфоровое блюдо поблескивало пустой поверхностью.

Хозяйка держала его у груди, как щит.

– Гости дорогие, сейчас ужин соберу…

Хозяйка приблизилась, и Андрей разглядел, что она ростиком с брата и что у нее такое же сухое лицо, и вообще она здорово походила на Семена Карповича – или это лишь казалось из-за непривычного света ленивой лампы?

– Сема, – сказала она тихо, – слазь в подпол.

Семен Карпович поднялся, откинул рукодельную дорожку из пестрых лоскутков и вырвал массивную крышку за железное кольцо.

– Посвети, – сказал он Андрею.

Тот аккуратно снял со стола тяжелую лампу и наклонился над квадратной черной дырой.

– Да не суетись ты, – сказал Семен Карпович и, взяв лампу, поставил ее на пол. – Когда скажу – посветишь.

Мелькнули белые носки, а затем на мгновение Андрей увидел рядом с лампой крепкие пальцы Семена Карповича, которые упирались в половицу.

Последним в черной проруби исчезло напряженное лицо, и Андрей услышал приглушенный голос.

– Ломятся у вас закрома…

9

Через полчаса они вчетвером ужинали.

Федор то и дело плескал самогон в граненые стаканы и приговаривал:

– Ты, дьячок, не стесняйся, лопай.

Андрей в ответ молча улыбался, важно поглаживал редкую бороденку и, не переставая, жевал.

Начал закуску с груздей, залитых свежей сметаной.

Затем на глаза попался копченый глухарь.

Следом пошла моченая брусника, которую он заел окороком и добил ее хрустким огурцом.

– Эх, Семен, Семен, – сказал хозяин. – Тесно живете, в суете. То ли дело я. Сам себе и бог, и царь, и председатель. Вот вы горбатитесь, горбатитесь ради лишнего центнера сена для своей коровки, а я поставлю вашему же колхозному механизатору поллитровку – и наутро у меня во дворе уже и сено, и солома, и дровишки. И никто не пикнет, потому что от глаз людских далече.