Одиночка - [172]

Через сорок секунд после начала схватки Ли нанесла противнику прямой удар ногой, и нога Маккуина подогнулась с хрустом. Это значило, что удар достиг цели. Она оказалась сверху до того, как он рухнул на землю, и сжала ему дыхательное горло большим и указательным пальцами. Другой рукой она поднесла нож к его лицу и срезала инфракрасные очки, лишив его способности видеть. Затем прижала его к земле и села на него, сильно уперев подошвы в грунт. Вдруг Ли вспомнила Войта с Шарифи, и ее замутило.

– Кого послал Хаас? – спросила она.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Прекрати играть со мной, Брайан. – Она сжала ему дыхательное горло пальцами. – Кого он послал? Кинца? Это он перерезал Мирс горло? Хороших же ты друзей себе нашел.

Он задыхался. Она немного ослабила хватку – ровно настолько, чтобы он мог говорить.

– Я не знал, что они убьют ее, – сказал он, когда смог снова дышать. – Я бы никогда… – Он глотнул воздуха, его кадык дернулся. – Это совсем не то, о чем вы думаете.

– Ох? А что же тогда? Сколько тебе платит Хаас? Лицо Маккуина исказилось от злости.

– Мне никто ничего не платит.

– Тогда говори.

Лицо Маккуина приняло упрямое выражение человека, отказывающегося отвечать на вопросы. Маленький мальчик все еще играл в ковбоев и в киберполицейских. Ли чуть не разрыдалась от отчаяния.

– У меня нет на это времени, – сказала она. Лезвие ее ножа мелькнуло под трубками подачи воздуха его дыхательного аппарата, подцепив одну из них.

– О Боже, нет! – взмолился он.

Его охватила паника, как пойманного в ловушку зверя, поведение которого определяли только адреналин и инстинкты. Она чувствовала, как дергаются его ноги, как будто он решил, что сможет одолеть силу мускулов, усиленных сталекерамикой, и обмануть ускоренные рефлексы.

– Не заставляйте меня умирать так. Пожалуйста, Ли!

Она вспомнила своего отца, когда он с посиневшими губами захлебывался в собственной желчи. Его последний рентген показал, что опухоль заняла двадцать процентов оставшегося легкого. Доктор сказал, что она была крупнее большинства детей, родившихся в том году в Шэнтитауне.

Ее рука, державшая нож, задрожала. Ли отметила это без эмоций, словно смотрела на чужую руку. Она справилась с дрожью. Взяла нож удобнее.

– Тогда говори, – сказала она, проведя лезвием по тонкой обшивке трубки.

– Хорошо, хорошо. Черт. Это Кинц. И с ним еще двое. – Он назвал два незнакомых имени. – Им не приказывали убивать. Они должны дождаться, пока не будет решено с Корчовым и AI, а потом доставить вас с Беллой. По возможности живыми.

У Ли перехватило дыхание.

– Что значит «пока не будет решено с AI»?

– Я не знаю.

Она повернула нож.

– Клянусь, я не знаю! Все, что она сказала, – что она отделается от него. Что нам не следует волноваться по этому поводу.

«Все, что она сказала?»

«Конечно же, – подумала она, – ответ все время был прямо здесь, перед глазами. Я просто не хотела видеть».

Это была длинная шахматная партия, которую играли слишком долго, пока она не превратилась в смертельную схватку между нечестными, но опытными соперниками. Только на противоположной стороне доски перед Корчовым был не Хаас. Он никогда и не садился играть.

Все это время, каждый раз, когда Хаас саботировал ее расследование, она бегала жаловаться Нгуен, как маленькая идиотка. И никогда внимательно не прислушивалась к предупреждениям Коэна. Никогда не присматривалась к тому, кто стоял в тени за Хаасом, Войтом и Маккуином. А теперь, когда было уже слишком поздно, она поняла все с болезненной ясностью.

Кто был единственным человеком, способным одновременно манипулировать и Шарифи, и ею самой? Руководить и операцией на Метце, и расследованием на шахте, и секретными разработками на Альбе? Кто был единственным человеком, который знал, чем рисковал Коэн, чтобы спасти ее? Кто смог так умело посеять семена сомнения, которые не позволяли ей полностью доверять Коэну даже тогда, когда он спасал ее? И кто, еще со времени Тель-Авива, имел большие основания желать Коэну смерти?

– Что еще сказала Нгуен? – ненароком спросила она, глядя испуганному Маккуину прямо в глаза, моля Бога, чтобы он не услышал вопрос, который скрывался за ее словами.

– Я не знаю. О Господи. Ли! Не надо! Я клянусь, что не знаю. Я всего лишь только раз и разговаривал с ней.

– Скажи мне точно, что она сказала, Брайан. Это все, что я хочу знать. Сделай это, и у меня не будет причины причинить тебе боль.

– Она приказала мне идти с вами. Чтобы проследить. И что потом вами займется Кинц.

– А что насчет AI? – Ли не могла удержаться, чтобы не спросить.

– Она просто сказала, что побеспокоится об этом. Что его не будет, когда вы выйдете из соединения.

«Пресвятая Богородица!» – подумала она, но сразу же отбросила мысли о том, как помогла Нгуен справиться с Коэном.

– Что Кинц должен сделать с нами?

Маккуин медлил с ответом.

– Что, Брайан?

– Он будет пытаться взять вас живыми.

– Пытаться?

– Если у него не получится, то он должен убить вас. Вас и Беллу, обеих.

В животе Ли сжался холодный узел.

– А что с Гоулд и «Медузой»? Что с посылкой Шарифи?

– Нгуен собирается захватить оба корабля в открытом космосе, когда они выйдут из медленного времени. Перехватить Гоулд прежде, чем она получит посылку.