Одиночка - Джек - [48]

— Ничего, скоро ему полегчает, — пообещал доктор и вошел в комнату больного.

Это была лучшая комната в домике и самая просторная, но она все равно казалась довольно скромной и маленькой. А на постели лежал молодой Дэвид Эпперли, и лицо его было изможденным и бледным, а под глазами темнели большие синие круги, точно тени приближающейся смерти.

Он приоткрыл глаза и молча взглянул на доктора, потом вновь опустил веки, и доктор Майерс знал, что это означает. Перед ним лежал не нервный и скулящий инвалид. Это был человек, который направлял свою энергию на то, чтобы сохранить последние остатки силы тела и духа, чтобы вновь обрести здоровье. То, что он еще был жив, было чудом. Но чудо это объяснялось его постоянно действующей железной волей.

Доктор пощупал пульс. Тот не был особенно сильным, но и дрожащим или неровным тоже не был, и, когда доктор послушал дыхание и измерил температуру, он утвердился в мысли, что этот человек при естественном развитии событий не умрет сегодня вечером. И завтра не умрет тоже. Он будет жить, и даже выздоровеет, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного. И доктор Майерс удовлетворенно кивнул в подтверждение своих мыслей умной и коварной головой. Можно не сомневаться — он заслужит похвалу Большого Шодресса!

Но сначала надо позаботиться о том, чтобы сменить повязку. И сделал это доктор с таким мастерством, с такой быстротой и осторожностью, что Эстер Гранж, стоявшая рядом и ревниво следившая за каждым его движением, — поскольку она не доверяла этому целителю, — не могла не восхититься и шепотом выразила одобрение. Доктор Майерс оказался намного искуснее доктора Гудриха.

Когда наложили новую повязку, на губах больного появилась слабая улыбка.

— Кажется, с вашей помощью я пойду на поправку, — тихо сказал он и вновь закрыл глаза.

— Вы заслужили его доверие, — прошептала девушка и улыбнулась доктору так радостно и ласково, что тот не удержался и взглянул на нее еще раз.

Она очень переменилась по сравнению с тем, какой он знал ее раньше. Румянец пропал, лицо осунулось, и под глазами от бессонных ночей залегли тени. Люди говорили, что она ни днем ни ночью не отлучалась от постели больного больше чем на полминуты.

Доктор Майерс уже держал в руке стакан с водой, в который, не таясь, капнул две капельки бесцветной жидкости.

— Это вы дадите ему, чтоб он хорошо спал, — сказал он.

— Я должна сейчас это дать?

— Да. Или немного позже. Когда он будет засыпать.

— Я дам прямо сейчас.

Она подошла к кровати и нежной рукой приподняла голову больного.

— Тут совсем немного, Дэвид. Ты сможешь проглотить это? Ты готов?

— Да.

— Не совсем, — послышался голос рядом. Доктор и девушка резко обернулись и увидели в дверном проеме того, кто так пугал всех в округе и за кем так усердно охотились люди Шодресса. Это был Одиночка Джек собственной персоной.

Глава 27 ЧТО НАПИСАЛ ДОКТОР

Доктор Майерс сделал то, что на его месте, наверное, сделал бы самый храбрый и самый упрямый житель Джовилла при подобных обстоятельствах. Он поднял руки над головой и прижался спиной к стене.

— О! — простонал он. — Неужели вы пришли за мной?

— Вовсе нет, — ответил Одиночка Джек. — Но мне довелось краем уха слышать о том, как ухаживают за ранеными. Это питье — полагаю, бромид, чтобы успокоить нервы Дэвида Эпперли?

Доктор не издал ни звука.

— Принесите, пожалуйста, перо, чернила и бумагу, — сказал Одиночка Джек.

Девушка молча поспешно повиновалась.

— Возьмите перо, Майерс, и начинайте писать. Шодресс предложил вам за это деньги, не так ли?

Майерс облизал побелевшие пересохшие губы и посмотрел на Димза тупо и непонимающе.

— Я знаю, что главная вина лежит на Шодрессе, — сказал Одиночка Джек. — У вас есть шанс переложить свой позор на настоящего виновника. Вы поняли, о чем я говорю, Майерс?

Майерс продолжал дико таращиться на юношу. Потом он схватил перо.

— Мне бы и в голову не пришло сотворить такое! — почти выкрикнул он. — Этот убийца, дьявол, заставил меня! Он заставил меня!

— Ну конечно, это он заставил, — чуть мягче сказал Одиночка Джек. — Что бы выиграли вы, отравив Дэвида Эпперли? Но давайте, опишите по порядку все детали, и начните с платы, которую он вам обещал.

Доктор Майерс ударил себя кулаком по лбу.

— На самом деле — ни единого пени! Он только собирался выгнать из города Гудриха, чтоб мне могла достаться его практика! Вот и все, что он собирался сделать! Но за это…

Он в отчаянии всплеснул руками.

— Пишите, — спокойно сказал Одиночка Джек. — Это как раз то, что нам нужно.

И доктор принялся писать, сначала медленно, с остановками, но потом набирая скорость, точно в процессе работы понемногу разогревался. Наконец его страстный темперамент окончательно взял верх и он разразился потоком слов, детально описывая все, что произошло между ним и Александром Шодрессом, — все, что касалось условий устранения мистера Эпперли из этой юдоли скорбей.

Казалось, достопочтенному доктору и в голову не могло прийти, что в этой исповеди есть нечто унизительное и позорное. Он вошел в раж, сочиняя всю эпистолу. И если чем-то и был озабочен, так это только тем, как бы поудачнее выставить негодяя Шодресса, объявив его корнем всех зол. И страница за страницей так и летели из-под его энергичного, скрипящего пера, а Одиночка Джек и девушка читали их следом за ним.