Одиночество жреца - [22]

— Антон! Да за всем присмотрю, впервой ли? Денег только на магиков оставь, да указание голове в Эдре, и все будет хорошо. Многие благородные и десятой части той работы, что ты на себя взвалил, не делают! Пальцем не шевелят! Даже если через год вернешься, все будет в порядке!

Эти слова Илия меня всегда успокаивали. Пусть он уже и передвигался с трудом, а эта зима и уход Лу от нас его подкосили сильнее, чем предыдущие годы в моем имении, но он был разумным человеком. И я ему доверял.

В последний месяц зимы, за две недели до моего отъезда в столицу, Илий умер.

Ушел старик во сне, спокойно, за что я был крайне благодарен судьбе: если бы мне пришлось найти старого жреца упавшим где-нибудь на кухне поместья или споткнувшегося о порог, не знаю, как бы я отреагировал.

Похоронили мы его в тот же день, согласно местным обычаям. Я выбрал место, где дружинники и мои столяры, жившие в небольшом поселке при лесопилке, собрали большой погребальный костер, достойный дворянина. Тело жреца, завернутое в черный саван, водрузили на самый верх конструкции и заложили еще одним слоем бревен, пропитанных маслом. День был ясным и морозным, ветра почти не было, так что работа шла споро и четко, как старик и любил.

Когда солнце коснулось горизонта, один из мужчин вручил мне в руки факел, который я воткнул в основание погребального костра. Мужики постояли со мной минут двадцать, да разошлись. Последним меня покинул жрец Фора, которого кто-то вызвал сюда, когда весть о смерти Илия прокатилась по имению. Он же и провел обряд проводов усопшего в чертоги бога ночи, и дал мне последние указания, что я мог сделать с останками, когда костер прогорит.

Жрец советовал аккуратно собрать прах и остатки костей, и отправить их по течению Мирои — вернуть Илия миру, сотворенному Матерью. Также я мог захоронить останки на любом приглянувшемся мне месте, даже устроить некоторое подобие могилы. Я расспрашивал жреца о методах погребения, пока стоял и смотрел на бушующее пламя костра. Провожал я Илия в последний путь через бездну к чертогам Фора достойно и ярко. По словам мужчины в черно-серебристых одеждах — цвета Ночи и Луны — останки жрецов обычно хоронили у стены или на территории храма бога, которому они служили.

Так я и поступил. Когда погребальный костер прогорел до конца, я собрал остатки в специальную каменную вазу, после чего захоронил их под алтарным камнем в маленьком храме Лу, который мы поставили богине рядом с часовней Семерым.

Когда я закончил, солнце уже стало подниматься на востоке. В его лучах, где-то за пределами видимости, на холме, я на миг увидел знакомую девичью фигуру, из-за плеча которой выглядывала рукоять меча. Точнее, я подумал, что увидел, потому что уже через миг холм оказался абсолютно пуст.

Лу так и не явилась попрощаться со стариком, хотя я ждал ее в любой момент и без конца звал, крича через бездну с такой силой, что, казалось, все боги малого и большого круга должны были явиться на мой зов. Все тщетно. Богиня хоть и слышала меня — не могла не слышать — но не отозвалась. Она окончательно меня бросила. Теперь я остался совсем один.

Единственное, на что меня хватило — дойти до своей комнаты и рухнуть на постель. Сутки на ногах, стояние у костра на морозе и последующее прощание с Илием оставили меня без сил.

Когда я проснулся в звенящей тишине дома — слуги боялись хоть шорохом потревожить барский сон — то наконец-то окончательно осознал случившееся.

В мире больше не осталось людей, которые бы знали меня настоящего: спокойного и чуть инфантильного молодого человека без планов и стремлений из другого мира, волею судьбы попавший совсем не на свое место. Но сумел выжить в той мясорубке, в которой оказался из-за небрежности богов.

Как-то резко стало плевать на то, что будет с моим хозяйством, но я воспользовался последним советом Илия в плане ведения дел, и оставил указания голове Эдра, попутно заглянув в канцелярию и назначив управляющего по моим делам. Там же я оставил денег на текущие расходы. В тот же день я проехал дальше, в Шамполь, где продублировал указания уже клерку королевской канцелярии.

По плану, когда я поеду в Пите, надо будет заглянуть и к клеркам в Виглайне. Так сказать, тройная подстраховка, пусть друг за другом следят. А если что пойдет не так — выставлю счет Каю Фотену, по его вине и из-за его поручения мои дела придут в упадок.

Когда пришло время выдвигаться в Пите, я окончательно осознал, что тут меня больше ничего не держит. Единственный человек, которого я мог назвать другом — Орвист де Гранж, отправлялся в Ламхитан вместе со мной. С королем Каем Фотеном Первым у меня были деловые отношения, максимум — товарищеские, да и от нашего знакомства он имел неизменно больше, чем я. Вила вышла замуж, Лу меня покинула.

Так что когда кавалькада из груженых бочонками, коробками с бумагой и чертежами лошадей тронулась с места, внутри у меня ничего не дрогнуло — я был абсолютно свободен от всяческих сомнений, привязанностей и обязательств.

Я снова отправлялся в путь.

Глава 4. Свет руны

До Виглайна путь был немного нервным: началась оттепель, и все опасались, что дороги может развести. И хоть телег в нашем отряде не было, но лошади не железные, да и были загружены коробками и бочонками, так что распутица могла сыграть с нами злую шутку. Но все обошлось: мы вышли на Королевский Тракт вовремя, а тут времена года были не властны, магическое покрытие, уложенное древними, гладкое, как трасса, находилось выше уровня земли.