Одиночество простых чисел - [68]

«Objects in the mirror are closer than they appear».

Теперь он думал о статье, которую оставил дописывать Альберто. Конечно, он все там напутает, нужно вернуться как можно скорее. И кроме того, необходимо подготовиться к лекциям…

Аличе старалась вести машину как можно спокойнее. Время от времени она поглядывала на Маттиа. Ей хотелось включить музыку, чтобы избавиться от давящей тишины, но она не знала, какую выбрать. В сущности, она ничего больше не знала о нем…

Пока она отпирала дверь своего дома, Маттиа шатало, и она чувствовала себя виноватой, как будто все случившееся было результатом какой-то плохой шутки, придуманной ею же.

— Ложись сюда, — сказала Аличе, освобождая диван от подушек.

Маттиа повиновался.

Она ушла в кухню, чтобы приготовить ему чай, но на самом деле — чтобы прийти в себя, избавиться от гнетущего беспокойства, нараставшего с каждой минутой.

В ожидании, пока закипит вода, она то и дело оборачивалась к двери в гостиную, но видела только часть синей обивки в изголовье дивана. Еще немного, и Маттиа спросит, зачем она вызвала его сюда, и ей придется ответить…

Ответить? А что? Сейчас она уже ни в чем не была уверена. В больнице она видела девушку, похожую на него? Да в мире сколько угодно похожих друг на друга людей! Ведь она даже не поговорила с ней. И понятия не имеет, где искать ее. По отношению к Маттиа, если разобраться, все это выглядит нелепым и жестоким. Единственное, что оставалось совершенно определенным, — он вернулся, и ей не хотелось, чтобы он уезжал…

Взгляд ее упал на кастрюлю с горсткой риса на дне. Она так и простояла на конфорке несколько недель, с того самого дня, когда ушел Фабио. Аличе вылила из кастрюли остатки воды и подумала почему-то, что сквозь воду зерна казались крупнее…

Чайник вскипел. Она опустила в чашку пакетик чая и залила кипятком, добавила две ложки сахара и вернулась в гостиную.

Рука Маттиа лежала на груди, слегка вздымавшейся от ровного дыхания. Глаза закрыты, кожа разгладилась, лицо спокойное.

Аличе поставила чашку на стеклянный столик и, не отрывая взгляда от Маттиа, опустилась в кресло. В комнате стояла полная тишина. Мысли ее постепенно пришли в порядок, сердце уже не билось так часто. Перед ней лежал человек, которого она когда-то хорошо знала, но который теперь был совсем другим. Ей была известна его история, и, возможно, поэтому она обратила внимание на ту девушку из больницы. Они и в самом деле похожи… очень похожи, но назвать ее точной копией Маттиа она не решилась бы. Так стоит ли говорить ему обо все этом? Маттиа выстроил свою жизнь у опасной пропасти, на почве, расходящейся под ногами, и все же добился успеха. Так стоит ли разрушать все это из-за случайного сходства, зыбкого и неопределенного, как воспоминание о воспоминании?

Но все же это был тот самый Маттиа, который когда-то заслонил для нее весь остальной мир… Она искала его, потому что он был нужен ей, потому что с того вечера, когда они расстались, ее собственная жизнь скользнула в какую-то раковину да так и оставалась там, за плотно замкнутыми створками. Маттиа оказался в центре сложного, запутанного с годами клубка, который поместился в центре ее души. И если существовал еще способ распутать его, ослабить натяжение, то только один — привлечь к себе эту темноволосую голову, забитую формулами и цифрами… и бесконечным одиночеством, которое сам Маттиа преодолеть был не в силах.

Аличе почувствовала, что сейчас что-то должно произойти, завершиться, подойти к концу, но к какому именно концу, она не знала. Она почувствовала это всем своим существом, даже больной ногой, которая обычно ничего не ощущала.

Она легко поднялась с кресла, не задумываясь о том, вправе ли так поступить, наклонилась к Маттиа и поцеловала его в губы. Всего лишь простое действие, никак не связанное ни с прошлым, ни с будущим… Она поцеловала его, как целуют бодрствующего человека, крепко прижалась к его закрытым губам, придавила их, словно желала оставить какой-то знак.

Маттиа вздрогнул, но не открыл глаза. Он ответил на ее поцелуй. Он не спал.

Это было не так, как в первый раз. Они стали опытнее и хотели агрессивности, хотя их опыт был совсем иного свойства.

Аличе стояла наклонившись, так и не присев на диван, и эта странная поза не доставляла ей никаких неудобств.

Поцелуй длился долго, несколько минут, вполне достаточных для того, чтобы задуматься о происходящем.

Потом они отстранились друг от друга. Маттиа улыбнулся торопливо, машинально, Аличе прижала палец к влажным губам, будто желая убедиться, что это действительно произошло. Им предстояло принять какое-то решение, причем без обсуждения.

Каждый из них взглянул на другого, но их взгляды не встретились.

Маттиа в растерянности поднялся.

— Пойду на минутку… — сказал он, указывая на коридор.

— Конечно. Дверь в конце.

Он вышел из гостиной. Шум его шагов — он так и не снял ботинки, когда прилег на диван, — казалось, уходил под землю.

В ванной он закрылся и оперся руками о раковину. Сознание его было затуманено.

Открыв кран, он подставил запястья под холодную струю. Когда-то так делал его отец, чтобы остановить кровь, сочившуюся из порезов.