Одиннадцать восьминогих - [2]
В воротах стояла Зойка. За её спиной был дом. Вечерними разноцветными огнями горели окна.
Закусив губу, Зойка ждала.
Пим сделал шаг.
Зойка бросилась ему в ноги.
Пим носком изо всех сил пустил мяч в ворота.
«Дзынь!»
С тонким звоном разлетелось стекло.
Наступила тишина.
Мальчишки бросились врассыпную.
Трёхлетний Язик сидел на камне. Он смотрел на жёлтую землю, усыпанную голубыми осколками. На красный мяч, медленно катящийся по двору.
Очень красивый красный мяч.
— Стекло разбили! Пионеры называется!.. Милиция!!
Из подъезда выбежала Язикина мать. Собрались прохожие. Расстёгивая на ходу планшетку, к дому подошёл участковый милиционер Эдик.
— Так, — сказал он. — Опять эти восьминогие?
Покапав из авторучки на землю, он сел писать акт. Мать Язика называла фамилии ребят. Пима она назвала первым. Зойку — второй.
С УМА СОШЛИ С ЭТИМ ФУТБОЛОМ, ЖИЗНИ НЕТ!
Болезнь номер один
Да, футбол для Приморска был не просто игрой.
ЭТО БЫЛА БОЛЕЗНЬ. — Болезнь номер один! — говорила Лидия Гавриловна. — Не понимаю: что вы нашли в нём хорошего, — мальчики?
Хорошего?..
В дни футбольных матчей город вымирал. Не работали магазины, мороженицы и парикмахерские.
Дым из трубы завода сочился в полсилы.
Троллейбусы шли с перебоями. Проезжая мимо стадиона, где кипела игра, водители останавливали машины и с надсадой кричали:
— Какой счёт?..
В футбол играли большие и малые. Все, кроме женщин и стариков.
Старики «болели».
На Приморском бульваре, у памятника знаменитому русскому хирургу Пирогову, собирались старейшие болельщики.
Они знали всё: кто будет вратарём сборной города, сколько раз Гиви, центральный нападающий «Авангарда», мячом ломал штанги, что такое «сухой лист».
Белые свечи каштанов горели над головами футбольных мудрецов.
Море одобрительно шелестело о цементные плиты набережной.
Море тоже любило футбол.
Мать
— Что ты ел в школе?
— Булку.
— А ещё?
— Компот. Пим помолчал.
— У нас завтра новый математик.
— Кто?
— Виктор Петрович, из девятого «б». Говорят, вредный! И придира.
— Да?
Мать вышла в прихожую и вернулась с ящиком, чёрным, с блестящим металлическим замком.
Замок щёлкнул. На столе появилась машинка. Новая пишущая машинка с зелёной клавиатурой.
Такая, о какой она мечтала.
Мать вставила в машинку лист бумаги и застучала: «Цок-цок-цок-трррр-р…»
йукеннгршощлздзжъфывапроячёмитьбюёкнух Проба… проба… Мой сын на прошлой неделе вместо того, чтобы обедать, откладывал деньги на футбол.
— Мама, нам всё равно к лету нужен мяч.
А мне нужен здоровый ребёнок. Проба… проба… №§-:,-?%цэ/)йукенгшщзхЪЖДЛОРПА=ВЫФячёсммиьбюя!
Когда мать, кончив печатать, ушла на кухню, за машинку уселся Пим.
при ехалцИРк, послешколы пойдём ТУДА
— А ну, не балуйся! — сказала, вернувшись, мать. — С кем это ты собираешься в цирк?
— С Сергеем.
Мать покачала головой. Потом она закрыла машинку и поставила её на окно.
— Ты знаешь, и не конец года, а столько отчётов! Пальцы немеют.
Она пошевелила пальцами, как первоклассница — мы писали, мы писали! — и подошла к окну.
За окном чёрной маслянистой рекой текло шоссе.
Оно начиналось в центре города, выходило на окраину и через степь, мимо развалин Корсонеса, убегало к Севастополю. По шоссе мчались машины. Покачиваясь, плыли прозрачные троллейбусы.
У самого дома троллейбусы разворачивались. Постояв, уходили обратно в город.
За троллейбусным кольцом до самого Корсонеса тянулась слобода. Пышные сады и черепичные крыши маленьких домиков.
В СЛОБОДЕ ЖИВУТ ВСЕ ХУЛИГАНЫ. НАПРАСНО ПИМ СДРУЖИЛСЯ С ЭТИМ СЕРГЕЕМ!
Мать вздохнула, ещё раз пошевелила пальцами и снова пошла на кухню.
От отца второй месяц нет писем…
Отец
Последнее письмо пришло под Новый год.
«Здравствуйте, жена моя Мария и сын Петр! — писал отец. — Средиземное море прошли тихо. Вторую ночь вожусь с движком. Греется и всё. Первый порт теперь будет Конакри. Жители там гвинейцы. Очень прошу тебя, Петр, хорошо учиться. Если обратным ходом будем в Афинах, куплю тебе, Лара, кофтачку. Сегодня на машинный люк запрыгнул из воды кальмар. Нос у него как у попугая. У вас тоже скоро будет жара. Петр, если будешь подклеивать маску, подклеивай 88-м клеем и не бери бэ-эф. Целую вас обоих и за неимением времени кончаю Ваш отец
Иван».
Мать разгладила пальцами письмо, незаметно исправила в слове «кофтачка» «а» на «о» и поставила после слова «кончаю» точку.
Затрещали диванные пружины, Пим вздохнул во сне, повернулся на другой бок.
Тэк-с!
Звонок ещё не умолк. В классе все были на местах.
— Ой, девочки, идёт!! — испуганно шепнула Люда.
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась. В класс вошёл новый математик.
— Тэк-с… — сказал он. — Здравстуйте!
Он положил толстый портфель на стол, покосился на кусок мела и циркуль, приготовленные дежурным. Вынул из портфеля папиросную коробку. Достал из коробки свой тонко заточенный, обёрнутый бумажкой мел. Подошёл к доске.
— Тэк-с… — повторил он. — Окружностью называется замкнутая кривая линия, все точки которой равноудалены от общей точки, называемой центром.
Он прищурился, поиграл мелом и неожиданно, одним движением, нарисовал на доске круг. Класс охнул.
На доске торжественно белела замкнутая линия. Все точки её отстояли от центра на равном расстоянии. Циркуль не требовался.
