Один в океане - [7]

Три дня на всех палубах и в каютах стоял нескончаемый хохот – вспоминали пожарную тревогу. Это событие послужило началом нового времяисчисления на лайнере, где ночи и дни перепутались в сознании счастливых туристов. Отныне все местные происшествия делились на два периода: до пожарной тревоги и после.

У острова Лусон капитан неожиданно изменил курс, и мы подошли к берегу так близко, что увидели пальмы на расстоянии каких-нибудь пяти-шести миль. К борту невозможно было протиснуться, казалось, все туристы и обслуживающий персонал высыпали наверх, чтобы увидеть берега чужой земли. Это был почти необитаемый восточный берег острова Лусон, где-то между семнадцатью и восемнадцатью градусами северной широты.

– Ты в тропиках! – шепнул мне дьявол. – Твои мечты сбылись.

Я плохо спал в эту ночь и перед рассветом вышел на палубу. Теплое дыхание пассата ощущалось, как ласка, мощные кучевые облака плыли по небу, а кругом, насколько хватало взгляда, – фосфоресцирующий океан. Я так мечтал о тропиках! Так вот какие они! Я не мог поверить, что вижу все это своими глазами.

В полдень мы снова приблизились к берегу. Небольшие коралловые острова манили бухтами и белоснежной короной бурунов. Пальмы столпились у самой воды и призывно махали издали зелеными ветвями. Несколько из них, особенно бесстрашных, вышли на крошечный островок, сцепились листьями и раскачивались вместе под напором ветра. Крупные волны склоняли свои головы-гребни к самому их подножью. Через час или два мы снова стали удаляться в океан, а берег остался в памяти как сон, как мираж. В дальнейшем, до самого острова Сиаргао, мы видели берега только далеко на горизонте.

Понеслись бесконечно счастливые дни. Я метался от борта к борту с горящими от бессонницы глазами и не мог наглядеться на эти живые декорации из волшебной сказки. Океан выбирал для меня самые нарядные волны, громадные белоснежные облака спускались совсем низко, солнце показывалось из-за туч, прежде чем погрузиться в океан, и раскрашивало все небо самыми невероятными красками, а ночью я как тень бродил по палубе, встречая восход незнакомых южных созвездий. И все это под аккомпанемент моих самых любимых мелодий, которые целыми днями неслись из громкоговорителей.

Лайнер полным ходом шел на юг, к экватору.

Я вдруг с ужасом представил себе, что скоро, очень скоро он неумолимо повернет назад. Отсюда, из тропиков – в Союз? Нет! Ни за что! Никакая сила не могла вернуть меня обратно.

Всего один прыжок отделял меня от этой влекущей красоты и свободы. Но нечего было и думать, чтобы среди бела дня оставить судно на виду у сотен глаз – мгновенно будет спущена шлюпка. Ночь – время беглецов! Ночью совершаются побеги из тюрем.

Оставалось дождаться подходящей ночи.

Собираясь в круиз, я не взял с собой компаса из предосторожности. Мне казалось, что он мне, пожалуй, и не нужен – ведь лайнер можно будет оставить только вблизи от берега, и я всегда смогу определить направление по солнцу или по звездам. Я хорошо знал все созвездия северного полушария, но южные мог найти только по карте. Во время безоблачных ночей я ходил по верхней палубе с картой в руках и старался отыскать и запомнить положение непривычных для меня южных созвездий. Моим новым друзьям казался немного странным мой чрезмерный интерес к астрономии, но это сходило за небольшое и простительное помешательство, которое так часто встречается у людей, тем более что я проводил достаточно времени в ежедневных пирушках. Я был в отличной физической форме, и несколько дней пьянки не могли меня ослабить.

В одну из звездных ночей, когда я стоял на палубе с картой в руках и пристально вглядывался в ночное небо, ко мне подошла девушка. Обычно гуляющие пары обходили меня с усмешкой.

– Что-нибудь особенно интересное там, в небе? – спросила она с улыбкой.

– Да вот ищу мою счастливую звезду и никак не могу найти, – уклончиво ответил я.

– Мне тоже когда-то казалось, что мое счастье где-то среди звезд, – улыбнулась она. – Я астроном, так что мы с вами в некотором роде коллеги.

Она оказалась настоящей находкой для меня. Благодаря ей я довольно сносно стал разбираться во всех видимых звездах этих широт и даже знал, под каким примерно углом можно ожидать то или иное созвездие.

В районе острова Самар лайнер сделал остановку на несколько часов. Остров не был виден, но я по карте знал, что он сравнительно близко. Был ясный солнечный день. Все палубы заполнились загорающими туристами. На корме собрались любители рыбной ловли – ловить акул. Я присоединился к загоравшим: хотя мне и хотелось взглянуть на пойманных акул, но, кто знает, думал я, – лучше пока держаться от них подальше.

Тропическое солнце оказалось небезопасным для бедных советских туристов. Вскоре судовой госпиталь заполнился пациентами с сильными солнечными ожогами. Особенно пострадали пьяные – они засыпали под ярким солнцем и тут же обгорали.

Для многих туристов борт лайнера был чем-то вроде края пропасти. Они подходили к нему, вытянув шею, и, крепко ухватившись за поручни, заглядывали вниз со страхом и любопытством. Мне же хотелось стоять у борта подолгу. Я доверял океану и чувствовал, как океан любит меня. Нас прочно связывали какие-то тайные нити-струны, я ощущал, как они натягивались всякий раз, когда я удалялся от него. Сейчас океан был рядом, и я был счастлив. Стоя у борта, я как будто слышал его зов из глубины и готов был пойти на этот зов не задумываясь. Акулы и другие морские хищники пугали меня не больше, чем медведи и волки в лесу. Не мог же я не плавать в океане только потому, что там водятся акулы, и не ходить в лес из-за страха встретиться с медведем. Кроме того, акулы представлялись мне как бы малыми частицами одного общего сознания Океана, не способными на враждебные действия без его воли.