Один счастливый остров - [30]

— И что? По закону можно.

— Янне!

Чайник на плите заводит свою визгливую песню. Бормоча себе под нос, Янне просматривает исходящую почту, разложенную на столе. Писем немного — Янне жалуется, что островитяне все меньше пишут, у всех есть телефоны и компьютеры, и что же будет с почтой? — да и те вряд ли дадут нам новый материал для повествования. Но Янне их все же просмотрит, и это займет какое-то время. Пока он занят нарушением тайны переписки, мы развлечем себя рассказом — рассказом о чудесном спасении, о том, как опасно выходить на тонкий лед и о двух парах финских санок, навсегда оставшихся рядом друг с другом на морском дне.

— Нашли о чем рассказывать! — фыркает Янне, привычным жестом подставляя конверт под струю пара.

Янне Почтальон унаследовал имя и профессию от отца. Юхан Стюрис-старший был известен как последний настоящий служитель почты на юго-западном архипелаге, надежный и несгибаемый. Все ему было нипочем: непогода, туман, ледовое крошево на море и прочие выходки природы, затрудняющие доставку корреспонденции. Письма, посылки, извещения и прочие верно адресованные и франкированные отправления без лишних промедлений должны быть доставлены адресату, как предписано в служебной инструкции Почтово-телеграфного управления. Янне Почтальон-старший безоговорочно следовал этим предписаниям. Он был государственным служащим и потому ставил себя выше простых смертных. Над ними были лишь Бог и закон. Над Янне — еще и Почтовый устав.

Ничто не могло быть важнее устава, даже сама жизнь.

Пока не начался отток постоянного населения с крайних шхер и не были запущены паромы, почтальоны отвечали за регулярное сообщение между островами. Участки работы были обширны, в том числе и участок Янне Почтальона-старшего: Фагерё, Лемлут, Бусё и остальные острова Гуннарсхольмарна до самого Дёмашера и прочих населенных шхер на самом краю архипелага. Три раза в неделю Янне-старший выходил на маршрут доставки почты. Работа была тяжкой, порой даже опасной для жизни.

Больше всего страху Янне-старший натерпелся, когда его лодка перевернулась возле Дёмашера ветреным, черным декабрьским вечером. Усилием воли он вырвался из ледяных объятий моря и забрался на жалкий каменный островок, который захлестывали волны со стороны открытого залива Квигхаруфьерден. Поднявшись на ноги, Янне с ужасом обнаружил, что водонепроницаемой сумки с почтой нет рядом. Она качалась на волнах неподалеку. Не раздумывая, Янне бросился обратно в море, чтобы достать ее.

Самым странным было то, что Янне так и не научился плавать. Каким-то образом он справлялся с работой и без этого.

Янне выдохнул и огляделся по сторонам, оценивая свое положение.

А положение было не особо блестящим.

На Дёмашере жили люди: Сюльвиус Андерсон, его супруга Аманда и шестеро детей. Однако до Дёмашера было не меньше морской мили, и Янне Почтальон понимал, что звать на помощь сквозь шум волн и завывания ветра бесполезно. Оставалось лишь продержаться до рассвета в надежде, что кто-то из жителей острова заметит его, осматривая окрестности. А еще Янне понимал, что надо все время двигаться: при температуре воздуха ниже нуля и сильном ветре одежда за несколько минут превратилась в ледяные доспехи.

Мужичок послабее сдался бы, но не Янне Почтальон-старший. Дома на Фагерё его ждали жена и новорожденный сын. Янне не собирался закончить свои дни на жалком островке в заливе Квигхаруфьерден.

Так что он принялся ходить по острову. Обняв покрепче сумку, Янне шагал по обледенелым камням. Восемьдесят четыре шага — и он в исходной точке. Десять кругов по часовой стрелке, остановка, против часовой стрелки — как это ни странно, в обратном направлении путь составил восемьдесят семь шагов. Ступни немели от холода. Бедра немели. Пах немел.

Но Янне продолжал идти, круг за кругом, обхватив примерзшую к одежде сумку.

Янне не закрывал рта. Впрочем, он не молил Спасителя и не пел псалмов, как делал бы иной на его месте. Нет, в распоряжении у Янне были слова посильнее молитвенных.

Ближе к рассвету ветер сменил направление на юго-западное и притих. Воздух наполнился густым сырым туманом.

Янне ходил по островку, окоченевший, еле живой. И губы его не замирали ни на минуту, двигаясь сами по себе.

Когда этот декабрьский день подошел к концу и туман рассеялся в темноте, Сюльвиус с Дёмашера решил спустить лодку на воду и проверить, что сталось с сетями после бури. Вместе с ним в лодку села жена. Приближаясь к каменному островку Янне, они услышали сиплый голос, доносящийся из дымки: «…если верно франкированное отправление адресовано лицу, чье место жительства позволяет без промедления и отклонения от обычного маршрута доставить отправление адресату, доставка должна быть осуществлена в соответствии с предписанным порядком».

Вначале Сюльвиус решил, что слышит голос русалки, а то и самого морского черта.

— Брось, станет русалка или черт такую чушь нести! — возразила супруга, женщина здравомыслящая и разумная. — Греби туда, поглядим.

Так Янне Почтальон-старший спасся на этот раз.

— Ну, как дела?

Янне Почтальон делает вид, что не слышит нашего вопроса. Он просматривает последнее вскрытое письмо, цокает языком. Осторожно подхватив листок двумя пальцами, он несет его в спальню, а мы следуем за ним. Спальня выглядит так же аккуратно, как и кухня: гладь покрывала на кровати удовлетворила бы даже самого придирчивого прапорщика, одежда и газеты лежат на своих местах, на прикроватной тумбочке стоит стакан воды, под ним вязанная крючком салфетка. Родители Янне серьезно смотрят на своего единственного сына со свадебной фотографии, висящей над изголовьем кровати.