Один - [71]

Мне и раньше доводилось потрошить и разделывать туши. Но то, чем мы занимались тогда, было сто крат отвратительнее. Меня до сих пор мутит, когда я вспоминаю тот бой.

В какой-то момент мы вдруг поняли, что полностью блокированы в еще более тесном и темном чулане. Зомби лезли в узкую дверь, грозя обрушить хлипкую дощатую стенку чулана, мы отчаянно отбивались, понимая, что отступать уже некуда. У крохотного окошка сидела едва живая Таня. Оля и Катя крепкими ухватами сдерживали рвущихся в чулан обращенных, отпихивали их. Мы с Минтаем, изнемогая, рубили зомби по головам и конечностям. И только Димка, спокойный, стоял, прижавшись к левой стене, и целился в дверной проем.

Целился – но не стрелял.

Мы едва не побили его, когда все кончилось. А он, видя наше возмущение, объяснил, что ситуация была у него под контролем.

– Вы справлялись и без меня, – говорил Димка, пересчитывая сбереженные патроны. – С чего бы мне вмешиваться? Ну, начал бы я стрелять. А кто мог точно мне сказать, сколько еще зомби оставалось снаружи? Кто?! Вдруг да и не хватило бы пули на последнего – когда он кому-нибудь из вас в горло уже почти вцепился бы… Нет, я все правильно сделал…

Димка был прав.

После того, как мы смогли выбраться из чулана, нам пришлось еще несколько часов заниматься зачисткой – и тут огнестрельное оружие очень нам пригодилось. Без него, пожалуй, мы просто не решились бы выйти из дома.

Только под вечер, закопав расчлененные трупы обращенных, помывшись и худо-бедно вычистив избу, мы смогли немного перевести дух.

– Завтра надо будет осмотреть окрестности, – сказал Димка за поздним ужином. – Каждый куст проверим, каждую ямку. Сразу с утра и начнем.

Но нашим планам не суждено было сбыться.

Утром к нашему дому подоспел новый отряд зомби, возглавляемый парой ободранных и удивительно проворных мангусов…

* * *

Наверное, мне пора остановиться.

И пора вернуться в своих воспоминаниях к тому майскому дню, когда мы втроем возвращались из первого (после зимнего перерыва) похода в соседнее Николкино, где зимовали наши машины.

Но прежде я хочу сделать небольшую оговорку.

Я не ставлю своей целью напугать вас – читающих этот текст (я даже не могу быть уверен, что его кто-нибудь прочитает). Я не стараюсь нагонять ужас и нагнетать саспенс, не пытаюсь вызвать у вас отвращение натуралистичными описаниями разных мерзостей (а их было много). Я просто пересказываю события – так, как умею. Так, как у меня получается.

И если вы хотите лучше понять наши чувства – сделайте сейчас небольшую паузу, отложите этот текст, закройте глаза. И попробуйте представить себя на нашем месте…

* * *

Слова Димки и мои последующие воспоминания сделали свое дело – к дому мы подходили осторожно, несмотря на дымящую трубу и полную тишину вокруг. Оля догнала нас и шагала рядом – между мной и Димкой, причем ближе ко мне. Я поглядывал на нее, косился на Димку и гадал, какие проблемы могут быть в отношениях этой пары – вроде бы сильно они не ругались, претензий друг к другу не высказывали. А утаить что-то в той тесноте, среди которой мы прожили зиму, вряд ли было возможно.

Если у них какие-то трудности – почему я раньше этого не замечал?..

Мы обошли дом кругом, сломанной хворостиной постучали в высокое окно. Колыхнулась занавеска – нас заметили. Минут через пять на входной двери лязгнула отодвигаемая изнутри щеколда.

– Что так долго? – недовольно спросил Димка у открывшей дверь Кати.

– Миша чемодан перепрятывает, – ответила моя бывшая девушка и выразительно постучала указательным пальцем себя по лбу. – Боится, что вы приведете кого-нибудь.

– Не зря боится! – громко – на весь дом – крикнул в открытую дверь Димка. – Нашли мы там одного! Точно он за Минтаевыми деньгами сюда шел! Совсем немного не добрался – вороны его заклевали…

– Новую тварь встретили, – пояснил я, видя недоумение Кати. – Дохлую. Димка ее гулем назвал. А что у вас – тихо?

– Вроде бы. Дела делаем. Иголки принесли?

– Принесли, – негромко сказала Оля.

– Ну хорошо…

Мы, обив ноги от грязи, вошли на глухое крыльцо, которое мои приятели по-городскому называли прихожей. Разулись, дверь за собой закрыли, заперли на два засова и крюк – это давно уже стало обязательной привычкой. Только потом проследовали в темные тесные сени – то есть на мост…

Я давно замечал, что в любой деревенской избе, сколь бы большой она ни была, места для проживания совсем немного. Особенно это заметно зимой, когда печь отапливает одну комнату с кухонькой, а все остальные помещения – чуланы и горницы – стоят холодные. Наш дом исключением не был – если летом у каждой пары и каждого свободного человека был свой отдельный закуток, то с наступлением холодов нам всем пришлось тесниться в единственной комнате. Мы отгораживались друг от друга занавесками – простынями и покрывалами, но прок от них был невелик: я все равно слышал ночью, как, хихикая, возятся на полу Минтай и Катя, как пыхтят и постанывают за печкой Димка и Оля.

Я ненавидел их в эти ночи…

– Вернулись? – Минтай встретил нас напряженной ухмылкой. У него всегда была такая рожа, когда он перепрятывал свой чемодан.

– Ага, – отозвался Димка, вешая одежду около теплой печи. – Где деньги? На полатях?