Один из нас - [11]

Тем временем возникла соответствующая индустрия.

Естественно, главной целью являлись кошмары. Но они снятся не слишком часто, и клиентам не хотелось платить деньги за оборудование, которым они пользовались раз в два-три месяца. Они соглашались платить только за каждый кошмар по отдельности, а людям, которые вложились в это изобретение, хотелось побыстрее отбить инвестиции. Кроме того, кошмары обычно не так ужасны, как думают, а если и таковы, то во многих случаях содержат довольно важную для спящего информацию. Если вы до потери пульса пугаетесь чего-то во сне, у этого наверняка есть весомая причина.

Поэтому постепенно рынок переключился на тревожные сновидения. Они похожи на кошмары, но обычно не такие страшные. Снятся людям в состоянии сильного стресса, или сильно уставшим, или тем, кого что-то сильно беспокоит. Очень часто они состоят из сложных и в то же время малосущественных заданий, которые спящие вынуждены выполнять до бесконечности, не понимая, для чего они это делают, и часто начинать сначала. В тот самый момент, когда вам снится, что вот-вот станет понятно, что происходит, вы переключаетесь на что-то еще, и цикл запускается заново. Тревожные сны возникают или сразу же после того, как вы засыпаете – и в этом случае весь ночной отдых идет насмарку, – или за два-три часа до пробуждения. В любом случае человек просыпается уставшим и измученным и не может заставить себя работать, потому что по его ощущениям рабочий день только что закончился.

Эти сны снятся гораздо чаще, чем ночные кошмары, и посещают в основном сотрудников, находящихся на высоких и очень высоких постах, то есть именно тех, кого изначально рассматривали как основных потребителей услуги по стиранию снов. Владельцы технологии поменяли цель, переписали кое-что в своих рекламных материалах и стали зарабатывать приличные деньги.

Но вскоре возникла серьезная проблема.

Оказалось, что сны невозможно просто стереть. Не так все работает. Через восемнадцать месяцев компания стала получать все больше и больше жалоб – и в конце концов ей пришлось выяснить, что же происходит на самом деле.

Когда стирают сон, уничтожается только его внешнее проявление, то есть изображение, которое развертывается перед спящим. А вот сама физическая субстанция сна, которую невозможно выделить, остается. И чем больше снов стирает клиент, тем больше остается этой субстанции – она невидима, неуничтожима, но обладает определенной массой. Субстанция остается в комнате, в которой был стерт сон, и примерно через тридцать стираний та становится непригодной для проживания. Входя туда, попадаешь как бы в ураган, состоящий из борющихся друг с другом подсознательных импульсов, и это невозможно выносить. Через несколько недель остатки снов переплетаются еще сильнее, и воздух в комнате становится таким густым, что невозможно уже и войти.

К сожалению, клиенты, которые могут себе позволить процедуру стирания снов, прекрасно разбираются в юриспруденции, и после того как компании пришлось выплатить несколько крупных сумм в порядке досудебного решения конфликтов, касавшихся невозможности проживания в помещениях, она занялась поисками решения проблемы. Сначала пытались хранить сны в информационных банках, вместо того чтобы полностью их стирать. Тоже не сработало. Некоторые из снов исчезали с жестких дисков, независимо от того, как тщательно охранялись.

Решение пришло неожиданно. Ведь стертые сны никто не смотрит! Может, если их все-таки использовать…

И компания пошла на риск. Передатчик был соединен с приемником, который стоял рядом с головой добровольца, – два тревожных сновидения были успешно перенаправлены в мозг волонтера. Клиент проснулся отдохнувшим и полным сил, готовый к еще одному дню мучений в денежных шахтах. Доброволец провел неприятную ночь, полную дерьмовых снов, которые он никак не мог вспомнить, но получил приличную сумму.

В комнате не обнаружилось никаких остатков. Сон просто исчез. Деньги опять потекли рекой.

– И именно это вы проделали со мной прошлой ночью? – спросил я Страттена, слегка разозлившись из-за того, что в мой мозг проникли без моего разрешения.

Он театрально всплеснул руками.

– Поверьте, вы об этом не пожалеете. Все люди отличаются друг от друга в смысле способности переносить чужие сны. Большинство в состоянии просмотреть без особых проблем пару снов за ночь. Максимум три. Иначе они чувствуют себя совершенно разбитыми и с трудом переносят наступивший день. Поэтому обычно работают через ночь, но при этом умудряются зарабатывать по восемь-девять сотен в неделю. Вы же – другое дело.

– Что вы имеете в виду? – Я знал, что это только тактический ход с его стороны, но мне было наплевать.

– Прошлой ночью вы без видимых проблем просмотрели четыре сна. Те два, что вы только что видели, и еще пару, причем один из них настолько занудный, что я не смог досмотреть до конца даже картинки. Возможно, вы смогли бы проспать еще парочку. Вы можете зарабатывать большие деньги, мистер Томпсон.

– Большие – это сколько?

– Мы платим за продолжительность сна и дополнительные бонусы, если сон слишком сложен или зануден. Прошлой ночью вы насмотрели на триста долларов, и это не говоря о бонусе за самый занудный сон. В зависимости от того, как часто вы будете работать, сумма может составить от двух до трех тысяч долларов. В неделю. – И тут он захлопнул ловушку. – Платим наличными. Стирание снов с юридической точки зрения вещь все еще достаточно нестабильная. Так что мы стараемся сбивать с толку некоторых представителей официальных структур.