Кевин вышел на улицу. Холодный воздух обжигал щеки. Вокруг было тихо, Ночные фонари освещали безлюдную, пустынную улицу.
В каждом окне огромных небоскребов горел свет. Все собирались своими семьями встречать Рождество. Мелькали пестрые огоньки елок. Со всех сторон доносилась музыка.
Кевин остановился возле детского приюта. Там тоже дружно праздновали Рождество, встречали Санта-Клауса.
В окне сидел черный мальчик. Наверное, он скучал по своим родителям. Кевин помахал ему рукой. Тот тоже ответил на его приветствие.
Постояв немного, Кевин пошел дальше. Отвратительно и пусто было у него на душе. Год назад он тоже встречал Рождество один, но ведь в своем доме. А теперь он был лишен даже этого. Первый раз в своей жизни он проводил ночь на улице. Еще грустнее становилось оттого, что происходило это в канун самого замечательного праздника, которого он ждал целый год.
* * *
«Все деньги господин Данкен отдаст клинике для больных детей», — вдруг он вспомнил голос продавца магазина игрушек.
«А мы ограбим этот магазин!»
Перед Кевином возникла наглая рожа Марвина.
Он вспомнил, что в эту ночь преступники собирались ограбить магазин игрушек Данкена. Нет! Он не может этого допустить!
— Можно делать всякие гадости в канун Рождества, но обижать детей я не позволю, — решительно произнес Кевин и ринулся к дому дяди Боба.
Он должен подготовиться дать отпор. Один раз это получилось блестяще. Нужно, чтобы ему удалось и на этот раз сорвать гнусные планы мошенников и упрятать их опять за решетку, чтобы не делали больше гадостей людям.
* * *
Часы пробили девять. Времени оставалось очень мало.
До дома было довольно далеко, и Кевину пришлось бежать на всех парах. Дело не терпело промедления.
По трубе Кевин пролез в квартиру. Там вовсю шел ремонт. Вокруг валялись стройматериалы, пахло красками и ацетоном.
Кевин достал план обороны дома под кодовым названием «Операция „Хо-хо-хо!“». Несколько минут он внимательно изучал его, а потом решительно принялся за дело, используя свой прошлогодний опыт и добавляя новые элементы богатой детской фантазии. Он использовал все находящиеся под рукой подручные средства.
Посреди гостиной он разлил жидкий солидол, образовав большущую скользкую лужу.
К кранам умывальника на кухне Кевин подсоединил два электрических провода от электрощитка. Из банок с краской он построил баррикады. В унитаз налил бензина.
А на складной лестнице, ведущей на второй этаж квартиры, так как основная находилась в аварийном состоянии, подпилил основание, так что она смогла выдержать вес Кевина, но не более того.
Потом залез на крышу. Там прикрепил веревку, которую предварительно вымочил в канистре с керосином. А пожарную лестницу, ведущую наверх на крышу, хорошенько сдобрил мазутом валиком для побелки потолков, от чего она стала скользкой и по ней невозможно было забраться на крышу.
Тщательно все рассчитав в плане предстоящих действий, хорошенько обдумав все до последних мелочей, Кевин закончил приготовления.
Взяв широкую и длинную доску метра в полтора длиной и пустую банку из-под краски, он почесал к магазину Данкена.
Ноша, конечно, была тяжеловата, но дело важнее всего. И Кевин терпеливо тащил доску, так как она стала неотъемлемой частью его операции.
* * *
Чета Маккальстеров уже стояла в фойе гостиницы «Плаза». Узнав о том, что случилось, Керри пришла в бешенство.
Мистер Клерк, мисс Браун и Седрик стояли перед ними, вытянувшись, словно солдаты, выстроившись в ряд по должности, и невозмутимо выслушивали обвинения.
— Мы хотим предложить вам лучший наш номер, — управляющий осклабился в любезной улыбке. — Графиня Йоркширская недавно останавливалась в нем.
Но Керри было не до любезностей. Она готова была задушить трех безмозглых болванов, которые так нелепо обошлись с ее сыном.
— Какой идиот позволил ребенку вселиться в номер?
— Он рассказал очень убедительную историю, — отвечала мисс Браун. Ее вороньи глаза смотрели преданно и невинно, — мол, его отец на деловой встрече…
— Да что за идиоты у вас здесь работают? — грубо оборвала Керри. Ей было невыносимо слушать детский лепет взрослой дылды.
В порыве гнева миссис Маккальстер забывала о вежливости, особенно, если дело касалось ее детей.
— Самые лучшие в Нью-Йорке, мадам, — хихикнул Седрик.
Происходящее он считал не более, чем рождественской шуткой, и не видел ничего серьезного в том, что ребенок пропал.
— Ну хорошо, — не унималась Керри, — когда вы увидели, что кредитная карточка похищена…
— Это я обнаружил! — гордо подскочил на месте мистер Клерк.
— Как вы позволили ему уйти?
— Мы хотели его задержать, но он сбежал.
Керри выходила из себя. Ее глаза сверкали от гнева.
— Вы напугали его. Мой ребенок исчез. Он находится в одном из самых больших городов мира.
Но все трое стояли молча по стойке «смирно», пришив «дежурные» улыбки. Они понимали, что совершили глупость, прогнав мальчишку, но было поздно раскаиваться в том, что уже не поправить.
— Вы не могли бы провести нас в комнату? — спросил Питер, сдержанно молчавший до сих пор.
Уравновешенный и спокойный, он считал бессмысленными все выяснения, потому что служащих гораздо более интересовал престиж гостиницы, нежели судьба их ребенка.
