— Тетя Маруся! — обрадовалась ей Антошка. — Тетя Мару-уся.
— Вы зачем здесь? — удивилась мороженщица.
Борис подбежал к фургону и рассказал, в какую он с Антошкой попал беду.
— Устро-им! — сказала тетя Маруся. — К родному отцу — да не пустить!
Она взяла телеграмму и решительно направилась в проходную и так громко там с кем-то говорила, что даже на улице было слышно.
— Ну, договорились, — сказала она выходя. — Беру вас под свою ответственность. Только уговор: без моего разрешения от меня ни шагу.
Потом растворила дверцы фургона и скомандовала:
— Лезьте!
В одно мгновение Борис оказался среди деревянных кадушек, из которых выглядывали жестяные цилиндры с мороженым.
Тетя Маруся подсадила Антошку и закрыла дверцы. Ребята очутились в темноте среди холодных бочек. Рявкнул гудок, ребят качнуло, и они поехали.
— Бо-оря, — жалобно протянула Антошка, — где ты?
— Здесь, здесь, — поспешил успокоить ее Борис. — Не бойся.
— Да-а, «не бойся», когда тут темно-о! И хо-лод-но-о!..
— Антошка, если ты заплачешь, все мороженое растает, — пустился Борис на хитрость. — Будет тогда нам от тети Маруси.
— А почему оно растает? — недоверчиво спросила Антошка.
— Ну, знаешь, слезы-то ведь горячие. Будут капать на мороженое, оно и растает.
Антошка умолкла, наверно задумалась: растает или не растает, плакать или подождать? А тем временем машина остановилась, дверцы распахнулись, и в фургон ворвался яркий солнечный свет.
— Не замерзли? — спросила тетя Маруся, улыбаясь во все свое круглое лицо.
— Не-ет! — задорно ответила Антошка. — Я даже не плакала!
— Вот и умница. Вылезайте — приехали.
Машина стояла перед светло-голубым, каким-то воздушным павильоном, через распахнутые окна которого видны были белые столики и плетеные стулья — точь-в-точь, как и в городе на главной улице.
— Ты садись пока на стульчик, — сказала тетя Маруся Антошке. — Разгрузимся — я тебя мороженым угощу. А Борис тем временем снесет телеграмму отцу. Вон туда иди, Борис, за большой корпус. Спросишь, там покажут.
Борис шел, как по улице: справа и слева тянулись большие дома, вдоль домов шелестели клены и акации, там и сям зеленели скверы, а в одном из них даже стоял белый бюст Пушкина. Только не было тротуаров, и когда машины на всей скорости мчались по мостовой, Борис невольно прижимался к стене.
Все-таки где же здесь цех сварных барабанов? Борис уже хотел спросить садовника, поливавшего из шланга газон, как услышал позади себя знакомый голос:
— Ты как сюда попал?
Оглянулся — так и есть: Виктор. Борис объяснил.
— А! — сказал Виктор. — Ну, можешь не спешить. Меня сейчас мастер посылал в заводоуправление: там телеграмму получили еще ночью. Сейчас твой отец на совещании у заведующего техническим отделом, Мы тоже ждем. Тут вся наша группа. Будем смотреть, как согнут девяностомиллиметровую сталь.
— Виктор, а это очень важно — вот то, что отец отстоял? — спросил Борис с тайной гордостью.
— Ого! Весь завод об этом говорит. Да ты понимаешь, в чем тут дело?
— Не очень, — признался Борис. — Знаю только, что получается какая-то экономия.
— Какая-то! Вот я тебе скажу, слушай.
И Виктор объяснил, что благодаря этим котлам высокого давления получится очень большая экономия топлива. Это потому, что для выработки одного и того же количества электроэнергии в таком котле сгорит топлива на восемь тонн в час меньше, чем в котлах старого типа. Котлы работают дни и ночи, даже без выходных дней. Это — семьдесят тысяч тонн экономии в год. Только на одном котле!
— Здорово! — сказал Борис восхищенно.
— Еще бы! — отозвался Виктор и решительно сжал кулаки. — Не я буду, если не придумаю тоже какой-нибудь котел! Не теперь, конечно, а когда начну работать по-настоящему.
— А это что за цех? — показал Борис на кирпичное здание, из которого доносились глухие удары.
— Это кузнечный. Хочешь заглянуть?
В цехе Борис увидел человека в светло-сером фартуке.
Он стоял спиной к Борису около какой-то машины и клещами поворачивал в ней то в одну, то в другую сторону кусок раскаленного железа. Рядом с машиной, на табурете, сидела женщина и держала в руке рычаг, похожий на простую палку. Другой конец рычага был прикреплен к машине. Спокойно, точно она была у себя дома на кухне, женщина чуть двигала этим рычагом, а в машине стальная рука с четырехугольным кулаком на конце била и била по раскаленному куску. И этот бесформенный кусок прямо на глазах принимал правильные очертания, напоминавшие большую шкатулку.
Борис так залюбовался работой машины, что не заметил, как в цех следом за ними пробралась Антошка и стала рядом. И вдруг он услышал ее голос:
— Дядя, вы повар? А что вы жарите?
Мужчина в фартуке повернул голову, и Борис узнал в нем того человека, которого видел рано утром. Усы мужчины ощетинились, глаза стали выпуклыми.
— Это что за дети? — закричал он. — Почему тут дети?
Борис подхватил Антошку на руки и со всех ног бросился из цеха. А навстречу ему уже бежала тетя Маруся.
— Ну, Антошка, — сказал Борис, — загубишь ты меня сегодня! Подожди, я папе все скажу!
Тетя Маруся усадила девочку на прилавок, рядом с заведующей павильоном, а Борис с Виктором пошли дальше.
