Один день в Древнем мире. Записки путешественника во времени - [6]
Дело было так. Олень, мирно прогуливаясь по полянке, не был атакован неандертальцами из кустов. Трава зашевелилась, и оттуда, прямо в его место, рифмы к которому я уже устал придумывать, из-под земли в брюхо оленя устремилось копье. Движение было очень расчетливое и беспощадное, а копье, судя по пробивной способности, довольно острое. Бедный олень испытал то, что чувствуют люди, присаживающиеся попой на острый забор. Только заборы изобретут через пару тысяч лет, а уровня тупости, чтобы пытаться на них залезть, олени не достигнут никогда. Пока я глазел на Жориков в кустах, один из них таился в искусно замаскированной яме и ждал своего шанса. Как ждали и остальные чтобы выбежать из кустов и с улюлюканьем довершить начатое. Двухметровый олень эпохи палеолита — не то создание, которое вырубишь с одного удара копьем.
Примерно это я прочитал в глазах мирно пролетающего мимо меня неандертальца, которого удар оленьих ног отбросил метров на пять. Остальные, включая бросившего меня Жорика, продолжали битву, используя топоры. Продлилось сражение недолго — благодаря человеческой (по некоторым трактовкам, неандертальцы все же Homo!) хитрости, олень заведомо проигрывал. И заведомо оказался повержен, что вызвало у моих товарищей бодрые улюлюканья, переглядывания и вздохи облегчения. А заодно позволило мне их рассмотреть. Зрелище, я вам скажу, занимательное. Любой тренер команды рэгби обзавидуется. Шесть широких, мускулистых и еще раз широких ребят с ну очень уж колоритным внешним видом. Носы даже шире, чем у современных жителей тропиков, глаза больше, чем у девочек из японских мультиков, а губам позавидует любая посетительница пластического хирурга. Подняв по тревоге заведующего памятью, я вспомнил медицинский термин — среднелицевой прогнатизм. Грубо говоря, как будто во все части лица вас укусили пчелы.
Но что меня поразило сильнее всего — кожа. Традиционно ученые долгие годы рисовали неандертальцев белокожими, голубоглазыми и рыжими моделями журналов. Экспертизы ДНК позже все опровергли. Один Жорик чуть смуглее, один светленький, а третий желтоватый. Цвет волос варьируется. Если сбивший меня с ног Жорик был каштаново-рыжий, то рядышком тусовался его темноволосый сородич. А неподалеку проглядывал даже беловолосый господин, деловито приценивающийся к оленьим рогам. Скорее всего беловолосый — из-за грязи и крови оленя точно не сказать. Одеты они, в отличие от меня, по погоде — оленьи, медвежьи и шкуры других животных, которых я не мог определить. А вот ожерелье из перьев на шее лежавшего в засаде парня говорит само за себя. Видимо, он — местный агент 007. Надо пометить себе в блокнотике, чтобы особо с ним не шутить.
Собственно, шутить мне в тот момент не хотелось. Вопрос с оленем был снят и остался лишь один: что делать с белокожим, вымазанным в оленьих экскрементах слабаком, который чуть не сорвал операцию по захвату оленя, едва не оставив всех без ужина? Сказать, что меня пробил холодный пот от взгляда пяти неандертальцев, — не сказать ничего. Слава богу, хоть шестой после встречи с копытом все еще валялся в отключке. Меня как будто обдало холодным тропическим водопадом. И к земле прибило. К счастью, Жорик оказался храбрее и добрее меня. Пока я рисовал тысячу вариантов жестокой расправы над неудачливым путешественником во времени, Жорик подошел и бросил мне веревку, подобранную с земли. Сами понимаете, какую ассоциацию это вызвало у человека, который только что в воображении рисовал свои красочные похороны. Я бросился пинать заведующего памятью вопросом, как завязать петлю чтобы потом из нее выбраться. Но Жорик потерял ко мне всяческий интерес, развернулся и присоединился к товарищам, которые довольно шустро для таких неповоротливых терминаторов разобрались с тушей оленя и, кажется, готовы были его тянуть.
Потерпев поражение в борцовском матче по правилам палеолита, я сидел со своей веревкой и абсолютно не понимал, что делать. Все-таки нет в нашей работе романтики. В голове гуляло слишком много вопросов. Что за веревка? Почему неандертальцы не такие примитивы, как это считалось? Из чего можно соорудить селфи-палку? Согласится ли Жорик мне позировать? Тем временем неандертальцы, отрывисто переговариваясь (они еще и говорят!), развернулись и вчетвером потянули за собой оленя. Жорик подобрал экстренно завершившего работу товарища, подбросил его на плечо и понес. Стало немного обидно. Все же каждый человек немного эгоистичен. А тут еще и путешественник во времени, которому не уделяют должного внимания. Ни тебе ударов в лицо, ни стрел в колено, ни даже банального расчленения с последующим поеданием. Беспредел да и только!
Но неандертальцы действительно забыли о моем существовании, занявшись более важным делами. Оленя определенно тащили на стоянку, где другие члены племени организуют шведский стол, пока охотники будут травить байки, как чуть не умерли, отбивая оленя у двух сотен тигров. Ну, и еще о том, как безумный белокожий пытался измазать одного из них оленьими какулями. Мне определенно стоит поработать над своим следом в истории.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.
«Современная Древняя Греция» – книга, которая окажется не только ценным пособием для студентов-историков, но также станет надежным проводником в мир легендарных событий прошлого, отголоски которого оставили глубокий след в мире современном. Ведь именно история является ключом к пониманию того настоящего, в котором мы живем. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Семь веков династия Рюриковичей правила Россией, а ты даже не знаешь их имён… Если бы не Рюрик и его потомки, история нашей страны могла пойти совершенно другим путём. Приняв правление над небольшими племенами, они оставили после себя одну из самых больших европейских стран (и Смуту в придачу). Среди Рюриковичей хватало самых разных правителей: от начитанных и справедливых князей до неотёсанных вояк и почти обезумевших царей. Такой же разнообразной они делали и историю России. С каких успехов началась многовековая история русских князей и как целая династия выродилась за полвека? Какие важные события мировой истории происходили параллельно с привычными и знакомыми нам событиями из истории российской? О чём постоянно спорят историки и какие ненаучные выдумки мы принимаем за истину? Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдёте в книге «Рюриковичи.