Один день в Древнем мире. Записки путешественника во времени - [15]

Ночь, за исключением пары знакомых каждому человеку старше 25 лет просыпаний от невыносимой физической и душевной боли, прошла на удивление спокойно. Проснувшись я понял, что лежу в уютной пещере в подобии спального мешка. Только не синтетического, а сделанного из чего-то натурального. В будущем любой турист с руками оторвет. Как я уже упоминал, эгоизма современному человеку не занимать, но в то утро я про себя отметил, что еще ему не занимать и наглости.

Я, конечно, не ждал вокруг пяток-другой кроманьонских медсестер различной степени одетости, которым можно, стиснув зубы, отрывисто рассказывать героические истории под восхищенные вздохи и лечебные процедуры. Но хоть кого-то можно было приставить! В пещере я оказался один, хотя подобных мешков рядом валялся десяток. Кто знает, может, меня вообще сочли охотничьей добычей и рабом. В Древнем Риме, на секундочку, раб мог лишиться головы за косой взгляд в сторону хозяина. А тут хромой и побитый пришелец встает и как ни в чем не бывало начинает разгуливать по пещере, как у себя дома. Что, наплевав на меры предосторожности и возможные культурные проблемы, я спустя пару минут и сделал. В конце концов, мне хотелось проверить ногу. Если кому интересно, все оказалось более-менее благополучно, но забеги с неандертальцами в ближайший месяц устраивать точно не получится. Осторожно, ругаясь шепотом, но прихрамывать можно. Не найдя в пещере, кроме мешков и пары рисунков на стенах, ничего интересного, я поковылял к выходу. Найдя ответы на все вопросы.

Во-первых, вопрос, почему спал я как младенец, отпал. В пещере было пепелище от костра, а на выходе — целая деревня с кучей народу. В сравнении с лежбищем неандертальцев я попал в настоящий мегаполис. Навскидку проживало в общине около сорока кроманьонцев. С десяток ночевали в пещере, а остальные — в уютных шатрах с деревянной основой, плотно покрытой шкурами. В сравнении с неандертальцами чувствовался другой уровень. Там жилища сооружены на тяп-ляп — либо ребята кочевали, либо не придавали деталям должного значения. А здесь четко бросалось в глаза, что строили дома надолго. В форме сфер, с откидными вверх шкурами-дверями, они создавали уют и вызывали желание развести внутри костер и травить байки всю ночь. Я не эксперт, но, на мой взгляд, поместиться в таком шатре с комфортом могла целая семья из пяти человек. Всего таких шатров было шесть. А в пещеру, видимо, отправляли подросших детей и беспросветных холостяков вроде меня.

Чуть ли не все жители сгрудились на выходе из деревни, где проходило нечто важное. Времена, конечно, древние, но, чтобы собрать кучу народа в одном месте в пять утра, требуется веский повод. Не желая оставаться в стороне, я похромал в сторону толпы. «Зачем? — спросите вы. — Тебе ведь нужно бежать, пока Жорик не решил освоить музыку и не сделал из заветной машины, которую ждут в будущем, доисторический барабан?». «Любопытство и неторопливость», — отвечу я. Любопытство привело к освоению космоса, изобретению инсулина, микроволновой печи и пенициллина. Еще атомной бомбы, конечно, но это неудобный пример. А неторопливость — урок, который я освоил за первые сутки путешествия во времени. Все поспешные решения пока для меня оборачивались либо неловкими ситуациями, либо увечьями. Да и вообще у меня больничный — скажите спасибо, что не прошу прислать в прошлое чек и покрыть расходы.

На этой оправдательной ноте я дохромал до толпы своих новых сожителей. У реки, протекающей рядышком, свалены остроги для ловли рыбы и даже припаркована пара плотов! По центру деревни расположено огромных размеров пепелище, куча мягких шкур-пуфиков установлены по кругу. Все было украшено. На дверях домов — фигурки из кости и коричневого материала, идентифицировать который мне трудновато. Рядом с пепелищем воткнуты палки с наконечниками в виде миленьких звериных голов в стиле модерн. То есть когда перед тобой что-то несуразное, но ты делаешь вид, что видишь скрытый смысл и киваешь головой. Повсюду звериные зубы, клыки, кости и шкуры-пуфики, на которых, видимо, и происходила их обработка. Но сейчас работяги побросали свои дела и сгрудились полукругом метрах в тридцати. Учитывая, что ростом они повыше неандертальцев (почти как я, то есть сантиметров 170–180, хотя были и ребята покрупнее), за их спинами разглядеть что-то оказалось тяжело — пришлось, прихрамывая, обходить.

Увиденное окупило мои двадцать пять ругательств различной степени бранности, которые я произнес, пока через боль ковылял среди кроманьонцев. Передо мной разворачивался настоящий акт древней торговли! Внутри полукруга, образованного жителями, стоял Альфа с верными Омегой и Гаммой. Напротив — троица других. И еще один полукруг поменьше, образованный десятком измотанных грузчиков, которых они с собой привели. Грузчиков — потому, что между Альфой и Альфой из другой деревни валялась куча барахла. А за спиной у спасшего меня с дерева кроманьонца виднелась еще одна куча. Занята парочка оказалась деловитым разглядыванием вещей друг друга и верчением их в руках с традиционным для мужчин любой временной эпохи причмокиванием и недовольным покачиванием головой. Я, конечно, был в курсе торговых отношений 30 тысяч лет назад. На стоянках некоторых первых людей в глубине Европы находили морские ракушки, которых географически быть там не могло. Но когда видишь все своими глазами, впечатления всегда ярче.