Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - [44]

Я смотрел на него и плакал, не переставая. Затем поднялся на ноги и начал спускаться вниз. Слезы все еще катились по моему лицу. До этого момента я не плакал очень долго, но смерть Джонни потрясла меня. Мне кажется, что даже собственный конец я приму легче. Джонни лежал там, неподвижный и безжизненный, но его черная и желто-коричневая шерсть развевалась на ветру. Казалось, она жила своей жизнью. Мне даже пришлось несколько раз дотронуться до Джонни, чтобы удостовериться, что он действительно мертв. Ведь он был такой живой… Я едва мог поверить, что это Джонни лежит сейчас на земле. Теперь он больше напоминал неодушевленный предмет, нежели собаку.

Я собрал остатки смелости и последние силы, поднял Джонни и побрел к перевалочному пункту, где стоял мой грузовик. Я уложил Джонни в кузов и бережно накрыл его. Мы ехали домой в полной тишине. Желая хотя бы как-нибудь поддержать меня, Джулия положила руку мне на плечо и не снимала ее на протяжении всего пути. Мы оба были убиты горем и не могли вымолвить ни слова. Еще два дня я был не в силах кремировать Джонни. Мне казалось, что он вот-вот проснется и станет самим собой, таким, каким он был всегда. Эти два дня я несколько раз заходил в гараж и откидывал покрывало — проверял, что Джонни действительно мертв. Всякий раз я видел знакомые черты, но в них не было жизни. Мне не хотелось, чтобы Джулия знала о том, что я делал в гараже, но она наверняка догадывалась о моих посещениях Джонни. Я горевал так, словно потерял родного брата. На протяжении десяти лет мы вместе покоряли неизведанные земли, отныне познавать прекрасный мир природы придется без него.

Во влажной рыхлой земле я вырыл яму и убедился, что она достаточно широкая даже для длинных ног Джонни. Завернув своего верного друга в спальный мешок, аккуратно положил его внутрь. Казалось, будто мельчайшие частицы его тела все еще шевелились. Наверное, мы еще не все знаем об этих молекулах. Я откинул мешок, чтобы в последний раз взглянуть на Джонни, погладил его и наклонился поближе — хотел, чтобы его черты навсегда запечатлелись в моей памяти. У меня есть несколько изображений Джонни при жизни. Его яркая личность поражала меня. Его любовь к жизни освещала мое существование. Затем я снова накрыл его мешком и приступил к кремированию.

— Прости меня, Джонни, — просил я. — Прости меня за то, что дал тебе уйти. Я очень хотел тебе помочь. Ты навсегда останешься в моей памяти. Верю, что однажды мы встретимся снова и станем одним целым. — Тут я почувствовал, что к горлу подступают рыдания, поэтому мне пришлось прерваться на пару секунд. — А может быть, мы с тобой уже одно целое. Прощай, дружок!

После этого я бросил горсть земли на его могилу, чтобы оставить знак того, что мой верный Джонни нашел здесь вечный покой.

Несколько дней я провел в доме Джулии. Я часто смотрел в окно, наблюдая за тем, как на смену зиме приходит весна. Джулия занималась домашними делами. Желая поддержать меня, она дотрагивалась до моего плеча, как будто бы зная, о чем я думаю.

Я старался отогнать скорбь и улыбнуться ей, но в большинстве случаев не мог этого сделать.

Травка и деревья снова стали зелеными, малиновки запели — природа вступила в очередной жизненный цикл. Иногда я проводил у окна по несколько часов, каждый раз глубоко вздыхал, вспоминая о Джонни. Таким образом пытался стереть тяжелые воспоминания. Я учился жить заново, так, словно ничего не произошло, но это было невозможно. Ведь не думать об Аляске и о других уголках земли, в которых мы побывали вместе с Джонни, я не мог. Все, на что я был способен в тот момент, — грустить, вздыхать и время от времени пускать слезу. Через некоторое время я вернулся к пешим прогулкам и тренировкам. Это помогло мне немного оправиться и притупить чувство вины перед Джонни. Всю свою жизнь я думал, что способен на все, но со смертью Джонни начал осознавать, что есть вещи, которые мне неподвластны. Я понял, что никогда не смогу вернуть Джонни. У меня был единственный способ снова обрести покой — позволить Джонни уйти. И я это сделал.

Очнувшись от воспоминания, поднимаюсь с твердым намерением продолжать путь. Собаки носятся вокруг меня, но их ретивость сдерживают ремни. Вообще каждый раз, когда они видят, что я собираюсь идти, даже после короткой пятиминутной передышки, они приходят в полный восторг и ведут себя так, будто забыли, что прошли уже не один десяток миль, а может им просто нравится путешествовать. Джонни вел себя точно так же. Я говорю им: «Пошли, ребята», — и они устремляются вперед, навстречу необъятным горным цепям. Я стараюсь не думать о плохом и не задерживаться. Все мои мысли заняты борьбой, которая нам предстоит.

Ледоход

30 апреля 2007 года, 57 миль от Амблера

Я прислушиваюсь к тому, как лед, сковывавший реку на протяжении многих месяцев, разламывается на куски, которые тут же уносит течение. Звук чем-то напоминает топанье по земле или стук барабана. Да, лед тает, но намного медленнее, чем я думал. Я предполагал, что весь снег стает примерно за семь дней, как это происходит в других, более южных, районах Аляски. В горах же все иначе. Кажется, что снег здесь будет лежать еще много-много недель. К полудню солнце начинает светить очень ярко, и снег, лежащий на склонах гор, превращается в капельки воды, которые, после того как солнце скрывается за горизонтом, снова замерзают. По утрам образуются огромные, пугающие меня своим внушительным видом сосульки.