Одесситки - [87]
— Далеко? — без «здрасте» спросила Валентина, оглядывая соседку с ног до головы. Вроде и в магазине работает, а ходит, как чумычка, помылась бы, за версту прёт и ноги грязные в порванных шлёпках, халат засаленный. — Ты хоть бы предупредила когда-нибудь, что в магазин привезли, жалко, что ли? Сама-то чуть что к Ивану за помощью бежишь. Делай после этого людям добро.
Под ручку с Ленкой обогнали Дорку, оставив после себя шлейф запахов из пудры и духов. Дорка остановилась. Действительно, что это она в таком виде попёрла в самый центр, где такая разодетая публика, а она даже ноги не помыла, как забрызгала в магазине, моя полы, так и пошла. Недаром ей уже милостыню стали подавать. Их с Надькой любимую скамейку убрали, отгородили часть сада под летний ресторан, столики поставили, люди за ними шашлыки едят Дорка, слушая концерт Штепселя и Тарапуньки, облокотилась на заборчик, ее окликнул какой-то чучмек, изрядно подвыпивший, и протянул большой чебурек, попросив подальше отойти от его столика. Она брезгливо отвернулась и завернула на улицу Ласточкина, там похуже, но тоже всё слышно. Может, оттого, что не смотрю за собой, и Надька ушла, ругала она сама себя, и Вовка стесняется, когда приезжаю, схватит гостинцы и тикать. Что бы подумала ее свекровь, а баба Катя? Такую бы взбучку устроили, мало не показалось.
Вернувшись, она устроила себе настоящую баню, в комнате всё перетёрла и свалилась на кровать без памяти. Рано утром открыла шкаф, в котором одиноко висело ее единственное выходное платье и два стареньких свекрови, еще ватник и пелеринка, внизу были аккуратно сложены вещи Вовчика. Дорка сняла с верёвки постиранный халат, погладила его, набросила на голое тело и пошла на работу. В выходной к Вовке не поехала, пошла на толкучку. Полдня проволынилась, с её копейками делать там нечего. Цены ошеломили. За туфли, которые отнесла Сёмке в парикмахерскую, просили в три раза дороже, а этот скупердяй ей накинул всего пятерку.
Маникюршу Фирку на базаре встретила, так та ей прямым текстом такое на своего заведующего наговорила, что и в парикмахерскую больше идти не хотелось. Скурвился Сёмка окончательно, мастера зарплату вообще не получают, только расписываются в ведомости, а живут от чаевых, такие нынче порядки. Божится, что всё на начальство уходит. Фирка сама теперь дома подрабатывает, по домам к хорошим клиенткам бегает.
— Только тебе, Дорка, и могу сказать, ты свой человек. Если тебе надо что толкнуть, приноси мне. Ты здесь туфли последний раз принесла, так я тебе скажу без передачи: Семка такую цену за них загнул, тебе не передать, на толчке дешевле. Хорош у тебя друг-дружочек, я на его двуличную рожу смотреть не могу. Он теперь дружбу с морячками с торгового флота завёл, особенно с китобоями. Им выпить охота, вот они и таскают свое барахло, тот прикидывается идиотом бестолковым, цену сбивает, объегоривает на полную катушку.
Фирка разошлась, рассказала, что Семка ничем не брезгует, приторговывает даже валютой, совсем сказился. Сына в Москву учиться отправил, так тот такой же аферист, как и папочка. Не учится, деньги от отца тянет. А тот, идиот, машину ему купил, кому-то сунул взятку, иначе в очередь не влезешь. Сопляку такому машину, представляешь? Сынок вроде к свадьбе готовится, женится на дочери чи министра какого-то, чи замминистра, там не поймёшь, без пол-литры не разобрать. А я так думаю, пудрит сынок мозги папаше.
Наговорила Фирка столько всего, что у Дорки вообще голова закружилась. С утра ни росинки во рту, ни крошки, распрощалась, еле до крана дошла, так пить захотелось, постояла, отдышалась и пошла несолоно хлебавши домой со своими горькими думами. Надежда, похоже, не вернётся к ней обратно. Теперь на складе у неё новая помощница, тоже Надька. Как ни скрывала подруга, что угол той сдала, шила в мешке не утаишь. И ей, Дорке, квартирантку сватает, новую ученицу из магазина, видать, с той Надькой подружки, из одной деревни, из-под Одессы откуда-то. Зовут Женькой, уж третья Женька в магазине, так чтоб не путать, эту новенькую Жанной прозвали. Может, и вправду взять, деньги не лишние, будет хоть Вовке на молоко. Молоко, молоко, у Дорки больно засосало под ложечкой.
Нет, сегодня она ни копейки не потратит, даже не выйдет из комнаты. Она закрыла глаза: нет старого грека Захара, его козочек, вот у него молоко было. Депортация. Дорка еле вспомнила это слово. Кому помешал этот старик с семьёй? Сын воевал, погиб, похоронка на третий год войны пришла. Старуха не выдержала, от горя померла, а его с невесткой и внуками увезли невесть куда. Засветло выводил Захар своё «стадо» на городскую канаву, к вечеру возвращался, допоздна сидел на обрыве к порту со своими козочками-кормилицами. Вовчик так любил пить дедушкино молоко тёпленьким. Потом играл с его смуглыми внучатами. Все греки исчезли из города и турки. Кому они помешали? Целыми семьями сидели до ночи у раскалённых жаровен и торговали семечками, каштанами, орехами, а какой ароматный был у них кофе. Самые лучшие у них всегда были маслины, масло и вино. Дорка с Витенькой покупали у них горстями каштаны, очень нравилось. Куда всё подевалось? Нет ничего больше этого в Одессе, и людей этих, как и не было вовсе. Всё-таки надо сбегать за хлебом, от голода голова пухнет. Нет, не пойдет, «голова не жопа, завяжи и лежи, пройдёт», так всегда говорила её мама. Как жить дальше? Вовчика скоро выписывают из санатория, питание ему хорошее рекомендовали, приодеть его нужно, всё нужно, а откуда взять?
«Одесситки», «Лестница грез» и, наконец, предлагаемая читателю новая книга Ольги Приходченко «Смытые волной» представляют собой увлекательную сагу о жизни замечательного города, рассказанную на примере судьбы нескольких одесских семей, о которых автор – уроженка Одессы – знает не понаслышке.
Героини «Лестницы грез» знакомы читателям по первой книге Ольги Приходченко «Одесситки», рассказывающей о трудной судьбе женщин, переживших войну и послевоенное время. Проходят годы, подрастают дети… О том, как складывается их жизнь в Одессе, этом удивительном и по-своему уникальном городе, ярко повествует новая книга автора.
Эта книга – плод совместного творчества супружеской пары, известного спортивного журналиста Михаила Шлаена и Ольги Приходченко, автора знакомой читателю трилогии об Одессе («Одесситки», «Лестница грез», «Смытые волной»). Меняющиеся жизнь и быт Москвы, начиная с середины прошлого века и до наших дней, чередуются на ее страницах с воспоминаниями о ярких спортивных событиях – велогонках в тяжелейших условиях, состязаниях волейболистов и боксеров, Олимпиадах в Сеуле, Пекине, Лондоне и Сочи, турне нашего ледового театра по Америке и проч. – и встречах с самыми разными людьми.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.