Одержимый. Книга 5 - [9]

— С дымом и пылью вообще нет никаких проблем, — пожал плечами удивлённый моим вопросом алхимик. — С ними доработанный «Поглощающий покров Воздуха» справляется при минимальном расходе энергии.

— Отлично! — обрадовался я. И решительно полез в суму — за деньгами.

— Что вы делаете, сэр Кэрридан? — спросил удивлённый моими действиями Бартинелли.

— Хочу пару таких эффекторов у мастера Морина прикупить, — пояснил я, добравшись до своего кошеля. И, вытащив его из сумы, утвердительно спросил у своих собеседников: — Надеюсь это возможно?

Старший триарх не смог ответить на этот вопрос и в некотором замешательстве уставился на мастера — алхимика. А тот, помедлив чуть, пожал плечами и сказал: — Да почему же нет? — И спешно засобирался в своё логово, со словами: — Сейчас ещё один принесу!

«Тебе бы только деньги тратить на всякую ерунду!» — проворчал недовольный предстоящими тратами бес.

«Никакая это не ерунда, а крайне полезная штука — защищающая от всякой гадости развеянной в воздухе», — осадил я этого жмота. В памяти‑то ещё живо яркое воспоминание о том, как нас чуть не взяли тёпленькими охотники на чужих демониц, сбросив с высоты мешки с удушающей пылью. И если б не гуляющий на месте боя ветер, всё могло бы сложиться тогда куда как печальнее… Так что стоит позаботиться о том, чтоб подобная ситуация в принципе не могла повториться. И десятка золотых за это нисколько не жалко!

Бес посопел — посопел, но спорить со мной не стал. И ему видать была очевидна вся полезность такого приобретения. Продаваемого по сути совсем недорого… Ведь всего‑то в девять золотых мне обошлись два кулона — тот, что висел на моей шее, и тот, с камнем менее насыщенного оттенка, что был вынесен вскоре мастером Морином.

В общем, расстались мы с ним весьма довольные друг другом. Я радовался тому какую полезную защиту приобрёл для себя и Кейтлин, а алхимик — тому, что возместил свои затраты на какую‑то часть своих экспериментальных изделий.

— Ну что, сэр Кэрридан, теперь можно и перекусить? — потерев руки, спросил у меня Бартинелли по завершении сделки.

— Да теперь можно, — согласно кивнул я, приходя в хорошее расположение духа.

Только насчёт того, где состоится наша трапеза, я ошибся. Мы не вернулись от логова алхимиков назад, к харчевне у конюшни, как я полагал. Нет, вместо этого мы пошли по гравийной дороге вглубь каторги. Свернули на ближайшем ответвлении налево и проследовали мимо красивого, белого двухэтажного здания каторжного управления, разбитого словно посреди цветника к вытянутому, приземистому строению из обожжённого кирпича под черепичной крышей.

— А это у вас тут что?.. Ульи что ли?.. — удивлённо спросил я, глядя на занявшие пространство между этими зданиями прямоугольные металлические короба на коротеньких ножках, с круглыми дырками — летками, выстроившиеся в четыре ровнёхоньких ряда по дюжине штук в каждом.

— Да нет, какие же это ульи? — рассмеялся мой сопровождающий.

— Но тогда что же это такое? — недоумённо осведомился я. Реально же всё это жутко похоже на пасеку… За исключением того, что ульи никто из металла не делает. Ибо никакой мёд их изготовление не окупит. И уж тем более — не создают для пчёл жилищ таких больших размеров — три на три и на пять футов…

— Ну… — затруднился отчего‑то поначалу с чётким ответом Бартинелли, заюлил. — Ну… — Однако затем всё же объяснил: — Всё дело в том, сэр Кэрридан, что, как вам, надеюсь, известно, каторжными правилами запрещено применение телесных наказаний в отношении заключённых женского пола. Но, тем не менее, принудить их к соблюдению режима как‑то нужно… Ну и вот, сами видите… — закруглился он, разведя руками. А потом вздохнул, глядя на моё непонимающее лицо, и прямо сказал: — Карцер это наш, сэр Кэрридан. Карцер.

«Вот это уже реально жестоко… — ошеломлённо подумал я, созерцая металлические шкафы — короба. И покосившись на своего сопровождающего, пребывающего в полной безмятежности, решил: Всё же не зря служащих Надзорного ведомства в излишней чёрствости упрекают. Не зря… Измыслить такой карцер, где, наверняка, летом задыхаешься от невыносимой духоты, а зимой коченеешь от леденящего холода, это… это я даже не знаю кем надо быть…»

Однако я не стал говорить этого вслух, благоразумно решив не обострять. Да и нечего мне, собственно, за всех каторжанок переживать. Которых, будем надеяться, если и наказывают, то исключительно за дело. А Энжель… Энжель наверняка и не подозревает о существовании на каторге такого жуткого карцера. Ибо с чего бы ей бунтовать и здешним правилам не подчиняться? Так что я только головой покачал, и мы двинулись дальше.

Вскоре до соседствующего со зданием каторжного правления строения добрались и поднялись на его широкое и невысокое — в две ступеньки всего, крыльцо. И, миновав широченную дверь, зашли внутрь. Очутившись в огромном — чуть ли не на всё это здание, зале, заставленном в строгом порядке обычными дубовыми столами и лавками. Но хоть и простецкая внутри оказалась обстановка, из, так сказать, излишеств — только расшитые занавески на многочисленных окнах и стоящие на подоконниках в глиняных горшках цветы, я всё же удовлетворённо кивнул. Ибо роскошь не главное. Куда важней то, что чистенько везде — буквально вылизано. Видно, что следят…