Одержимый - [18]

Аманда кивнула. Она знала, в чем ее проблема. Ей не понадобилось трех лет терапии по шестьдесят пять фунтов за консультацию, чтобы увидеть реальность такой, какая она есть. Ее проблема встречалась с ней лицом к лицу целых семь лет. Теперь она это понимала.

Психотерапевта Аманды звали Максиной Бентам, она была отдаленным потомком философа Иеремии Бентама. Иеремия Бентам был страстным защитником человеческого права на счастье, он верил, что люди имеют право жить свободной жизнью, не стесненной никакими ограничениями. Разделяя его убеждения, Максина также считала, что слишком многим современным людям не дает жить чувство вины. Люди должны освободиться от того гнетущего багажа, который на них взвалила жизнь.

Максина была полной женщиной, не толстой, не жирной, а уютной и располагающей к себе. У нее было приятное лицо с теплой улыбкой и умными, внимательными глазами. Ее светлые волосы были коротко острижены. Как обычно, она была в сшитом на заказ свободном, мешковатом платье, достающем ей до середины голеней. На ее пальцах красовались крупные кольца, а на шее висел кристалл кварца размером с небольшую планету.

Аманда сидела в плетеном кресле и пила остывший мятный чай. Общение с Максиной ей очень помогало в жизни. Психотерапевты никогда не высказывают свои суждения, если пациент их об этом не попросит, но Аманда сразу предупредила, что ей очень интересны мнения Максины. Та была для нее как мудрая тетушка, в ее присутствии Аманда чувствовала себя комфортно и спокойно. Она хотела бы иметь возможность так разговаривать со своей матерью. У ее лучшей подруги, Рокси, были с матерью такие отношения, и Аманда всегда этому завидовала. Сама она поддерживала с матерью ровные, но не доверительные отношения, и такими они останутся навсегда.

Ее мать была из поколения шестидесятых, таких, как она, называли «дети цветов». Она ни к чему особенно не стремилась в жизни и никогда не бралась за нее по-настоящему. Аманде была гораздо ближе сестра Лара, хотя она и считала невыносимым занудой ее мужа, банкира-трудоголика. И она обожала их троих детей, племянника и племянниц.

Максина удобно расположилась на полу, откинувшись спиной на диван. Она спокойно смотрела на Аманду, ожидая продолжения.

– Брайан! – воскликнула Аманда. – Ты знаешь, мне даже его имя теперь не нравится. Не могу поверить, что я столько встречалась с человеком, которого зовут Брайан!

Максина улыбнулась:

– Это интересно, Аманда. Ты можешь вспомнить, когда тебе перестало нравиться его имя?

– Мне ничего в нем не нравится!

– Ты мне это не продашь. Я не думаю, что это могло случиться так скоро. Ты забралась на вершину холма, большого холма, но впереди у тебя еще один, и он больше.

– Я уже на нем! – решительно сказала Аманда. – Честно.

– Откуда такая уверенность?

Аманда посмотрела на полосы серого дневного света, пробивающиеся сквозь жалюзи. Внизу на улице, скрытый плоской крышей ближнего дома – а они находились всего в нескольких кварталах от Портобелло-роуд, – гудел автомобиль. Ужасный, рвущий перепонки звук.

– Я… – Она подождала, пока затихнет автомобильный сигнал, и за время ожидания успела поерзать в кресле, положить ногу на ногу, вновь опустить ноги на пол. Был пасмурный, теплый и душный день. Даже в футболке и легких джинсах она запарилась, хотя в комнате, как обычно, было прохладно. Гудок затих, но тут же заревел снова. «Сигнализация», – отметила Аманда и, когда звук замер, сказала: – Я иду на свидание.

Она обливалась потом. Надеюсь, я не свалюсь где-нибудь в обморок. А если свалюсь, лучше бы мне оправиться от него до завтра.

Максина была довольна. Не воодушевлена, просто довольна.

– Правда?

– Я отказывалась от свиданий с тех пор…

Максина дала ей время подумать.

Аманда улыбнулась:

– Наверное, уже лет семь.

– С тех пор, как ты впервые переспала с Брайаном?

– Да. – Аманда вспыхнула и застенчиво, как школьница, улыбнулась. Она всегда чувствовала себя в присутствии Максины немного ребенком.

– Хорошо, Аманда. Все это хорошо. Что не очень хорошо – так это то, как ты сейчас относишься к Брайану. Я хочу увидеть в твоих глазах отречение, в то время как вижу отрицание. Ты не отвечаешь на его звонки, на его электронные письма, ты отрицаешь его существование. Ты говоришь, что ужинала с ним, но сказала ли ты ему правду?

– Да.

– Именно такими словами: «Слушай, Брайан, ты обманул меня. Я начала встречаться с тобой только потому, что ты сказал, что твой брак изжил себя и ты собираешься развестись. Через месяц после того, как мы начали спать вместе, ты, словно обухом по голове, сообщаешь мне, что твоя жена беременна вторым ребенком. Я понимаю, она была уже на четвертом месяце, когда сказала тебе об этом, потому что у нее было так много выкидышей на нервной почве, – но все равно это была для меня новость». Именно так? – Максина посмотрела Аманде в лицо. – Конечно, тебе ничего не оставалось, кроме как подождать. Он не мог уйти от жены, пока она была беременна, он должен был убедиться, что с ребенком все хорошо, встретить ее из больницы. – Максина пожала плечами. – Затем у его жены была послеродовая депрессия, и он опять не мог уйти от нее. Семь лет он придумывал одну отговорку за другой. Семь лет он собирался уйти и так и не ушел. И вот два месяца назад и после того, как он уверял тебя, что не спал с ней шесть лет, у него опять новость – она снова беременна. Он тогда слишком круто повернул, и ты неожиданно очнулась и поняла, в чем ты сидела эти семь лет. И все-таки ты только подумала это за ужином или на самом деле сказала ему?