Одержимые - [3]

Отец глубоко втянулся в политику. Он не номинально выполнял обязанности сенатора, пользуясь лишь привилегиями, а работал в комиссиях, был советником руководства своей партии, ее лидеры считались с его мнением. Следовало ожидать скорого назначения сенатора членом Главной комиссии христианских демократов. Это означало, что он в ближайшее время получит министерский портфель. Ранее он противился этому, ибо ему пришлось бы отказаться от ведения дел в своей канцелярии на время работы в правительстве, что означало бы потерю важных и прибыльных контактов с заокеанскими клиентами. Вначале Пирелли считал, что его отсутствие в фирме ничего не изменит, но, направив в США своего заместителя и компаньона, убедился, что хотя с тем везде разговаривали вежливо, но конкретных результатов эта поездка не принесла. Пирелли пришлось исправлять положение, он срочно выехал в Соединенные Штаты, откуда вернулся очень довольный успешной поездкой. Случившееся подтверждало тот факт, что отсутствие шефа в адвокатской фирме несомненно отразится на ее делах. Но в глубине души Пирелли мечтал об участии в работе правительства. Стало бы оно важной ступенькой в правильно развивающейся политической карьере. Ведь наверняка наступит день, когда президент республики попросит его сформировать новое правительство. Потом, уже до конца жизни, он будет бывшим премьером, одним из главных политиков этой страны.

Моника знала об этой мечте отца, она для нее была результатом естественного хода событий в политике, важность которой она не ставила под сомнение. С детских лет девочка читала рекомендованные отцом комментарии в газетах. Вначале она считала все эти рассуждения нудными, но, когда отец обратил ее внимание, что некоторые из них затем имеют последствия, признала их интересными и даже забавными. С детских лет Моника привыкла к людям с первых страниц газет, друзьям отца. Президент, очередной премьер или занимающий свой пост лишь в течение нескольких недель министр были для нее почти что людьми из отцовской фирмы. Политика была в этом доме делом обычным, другими словами, она ее не замечала.

Каждый вторник она ждала этот голос с нарастающим нетерпением. Моника уже понимала, что ей необходимо с ним встретиться. Она внушала себе, что эта встреча для нее не будет иметь никакого значения. Просто удовлетворит свое любопытство, чтобы этот такой уже знакомый ей голос мог ассоциироваться с конкретным человеком, вот и все. Целый месяц она готовилась, чтобы попросить его назначить встречу. В конце концов неожиданно сама решила пригласить его, и как можно скорее. Он может прийти, скажем, в любой вторник, лучше к ужину, ведь ему наверняка известно, где Моника живет. В тот раз она услышала короткий смешок и столь же короткий отказ. Неделю спустя он принял ее предложение, сказал, что придет в клубный бассейн в полдень и сам подойдет к ней. И если она хочет, то это может быть во вторник.

И вот сегодня как раз этот вторник. Одиннадцать. К ней подходит Джино, мальчишка из бара, чтобы спросить, не хочет ли она что-нибудь выпить. Моника заказала «Кампари» со льдом. Потом она охлаждала пальцы на покрытом росой стакане и мокрый холод размазывала по щекам. Ей не хотелось вставать с места, хотя обычно к этому времени она уже по нескольку раз плавала в бассейне, потому что после купания заниматься было приятнее. Сегодня не до плавания, не до чтения учебников. И все из-за такой глупости. Таинственный незнакомец. Честное слово, можно умереть со смеху. Но ее нетерпение не слушалось разума, и она была зла на себя. Еще есть время, она может уйти, но это было бы похоже на бегство, а ведь она сама предложила ему встречу.

Моника еще раз взглянула в зеркало. Хочется хорошо выглядеть перед этим нахалом, который придет и ничего не добьется. Было что-то нехорошее в том, как она готовилась к встрече и с каким нетерпением ее ждала. Девушку охватила злость, но ничего с этим поделать она не могла.

Молодые женщины, покрикивая на детей, начали собираться домой. Это безошибочный знак, что наступает полдень. Скоро она останется одна у бассейна или почти одна. На своем месте будут лишь бармены, Джино и спортивный инструктор, скучающий в шезлонге под огромным зонтом. Зеркало воды разгладилось. Вокруг стало пусто. Даже в баре, где нет стен, никого не осталось, вероятно, бармены едят обед в подсобном помещении. Только маленький Джино собирает оставленные на столиках бутылки, бокалы и стаканы. Моника наблюдает за ним, ведь ей же надо хоть чем-то заняться в этом нетерпеливом ожидании.

— Добрый день, — неожиданно слышит она сзади. — Не оборачивайся сразу. Сначала отгадай, какой я, хорошо? Высокий или низкий? Сколько мне лет? Попытаешься?

Моника соглашается, хотя ей страшно хочется повернуть голову, увидеть наконец того, кто звонил, мучил ее. Но она не делает этого. Закрывает глаза и начинает игру.

— Ты невидимка, поэтому у тебя нет ни роста, ни возраста. Тебя нет, есть только твой голос. Скажи еще что-нибудь. Почему ты молчишь?

Моника открывает глаза, он уже сидит напротив, улыбается и снимает темные очки. Моника чувствует, что случилось что-то необычное, проглатывает слюну, немного приходит в себя. Он все еще улыбается. Красив, хорошо сложен, молод. Белые шорты подчеркивают загар. Из висящей на ремне сумки вынимает сигареты.