Одержимые - [9]
И вдоль всего далекого пути
Среди туманов, пурпуром согретых,
До самого конца — одну тебя.
Эти строки уняли внутреннюю дрожь Леа. Она все еще нетвердо стояла на ногах, и, закрыв окно, снова опустилась на матрас, повторяя магические слова словно мантру.
Пытаясь понять причину этой безграничной тоски, она с болью в сердце осознала, что понятия не имеет, когда и где вновь увидит Адама. После краткой беседы они не обменялись друг с другом ни единым словом. Леа полагала, что Адам исчез еще до того, как все начали прощаться.
Она сидела, уцепившись за эту неприятную мысль, когда внезапно зазвонил ее мобильник. Девушка торопливо огляделась, пока не поняла, что звонящая штука лежит в боковом кармане ее парки, которая все еще на ней.
— Да? — ответила она, ловя ртом воздух.
— Доброе утро, Леа. — Профессор Каррьер даже не пытался скрыть веселья в голосе. — Надеюсь, я не разбудил вас?
Леа поспешно ущипнула себя за нос. «Дыши глубже, черт побери!» — прикрикнула она сама на себя.
— Извините, я только что поднялась пешком на одиннадцатый этаж. Минуточку, я отдышусь. — Ложь совершенно естественно слетела с ее дрожащих от волнения губ.
И с облегчением услышала тихий смех на том конце.
— Я хотел пригласить вас сегодня на ужин в «Декаданс», дорогая моя. Картина Фридриха, о которой вы вчера говорили, не идет у меня из головы. В принципе, о значении «Монаха у моря» для романтизма сказано много, и все же я охотно продолжил бы разговор. Я подумал, что нам стоит встретиться и поразмыслить над этим. Как вы считаете?
Леа воодушевленно кивнула. Когда она поняла, что Каррьер все еще ждет ее ответа, она срывающимся голосом торопливо крикнула в трубку:
— Непременно!
Остаток дня она провела в упоительной трясине, в которую толкнул ее вчера вечером Адам.
Леа сосредоточилась на зрелище открывающегося и закрывающегося рта профессора Каррьера. Так чертовски тяжело разбирать даже отдельные слова! Она не потеряла нить разговора, нет, но вступление уже пропустила. Леа сидела оглушенная, с разочарованием на лице, при этом она делала вид хотя бы минимальной заинтересованности.
К счастью, в понимании профессора Каррьера милая болтовня подразумевала монолог в его исполнении. Визави с тускло — как для «Декаданса» — одетой студенткой. Хотя Леа в приступе безумия очень долго комбинировала те немногие вещи, которые взяла с собой на семестр за границей, пока не организовала что-то мало-мальски приличное. Что ж, облегающий вязаный свитерок с воротником-стойкой в сочетании с джинсами хорошо бы смотрелся в студенческой забегаловке.
Леа вновь проглотила отчаяние. Хотя смущала ее не двусмысленность ситуации: она сидит одна с профессором в одном из лучших ресторанов города. Когда ее провели к элегантно накрытому столу, стоявшему в сторонке, откуда открывался вид на лабиринт улиц, она разочарованно заметила, что сервирован он только на двоих.
Разочарование было настолько велико, что охотнее всего Леа ушла бы, чтобы дома вдоволь нарыдаться в подушку. Так с детства она справлялась со всеми случавшимися в ее жизни неудачами. Но затем она храбро сглотнула и смирилась с тем, что участия в ужине Адам принимать не будет.
Едва официант привычным жестом придвинул Леа стул, как появился профессор Каррьер, потрепал ее по плечу и, еще только присаживаясь на стул, принялся читать доклад. Прервался он только затем, чтобы сделать заказ и широким жестом предоставил Леа возможность выбирать самой, о чем они оба уже сильно жалели.
Вообще-то Леа была к этой ситуации готова: дома она нашла в разговорнике перевод вопроса:
— Что вы нам сегодня посоветуете?
Из ответа официанта она не поняла ничего — сильный акцент в его французском, похоже, поставил в тупик даже профессора Каррьера, — но мужественно улыбнулась и ответила:
— Великолепно.
После того как были пережиты кристаллизованный тыквенный суп и превращенные в желе креветки, ее доконали драпированные кусочки перепела со связанным в форме миниатюрного бокала шнитт-луком рядом с икрой из красной свеклы. Она почувствовала, что с нее хватит, и скромно отодвинула тарелку, к которой едва притронулась. Леа опасалась, что еще один взрыв вкуса — и ей придется пригоршнями есть снег.
Профессор Каррьер тоже вымученно улыбнулся.
— У них есть специальное меню с региональной кухней, но показывают его они крайне неохотно. Ведь здесь просто очень модно обедать. Может быть, нам стоит позже взять на углу пирожков с грибами и квашеной капустой?
Леа воспользовалась кулинарной растерянностью Каррьера, чтобы ненадолго отлучиться в уборную. В вестибюле, представлявшем собой гротескную смесь из фатального понимания барокко и самых прекрасных вещей, которые могла предложить здешняя торговля хрусталем, она, вздохнув, опустилась на табурет перед одним из туалетных столиков.
Леа сознавала, как бледно должна смотреться на фоне этого буйства красок. Расфуфыренные дамы с лакированными губами и в стразовых босоножках на босу ногу, похоже, разделяли ее мнение, потому что второго взгляда с их стороны Леа не удостаивалась. «Sorry, но эволюция еще не позволила мне стать морозоустойчивой», — раздраженно подумала Леа, глядя на пятна от растаявшего снега на носках сапог.
Время от времени в городке рождаются мальчики с ярко-голубыми глазами — верный признак того, что они одержимы демоном-волком. Давид отчаянно сопротивляется темным силам, которые, воцарившись в теле, пытаются завладеть и душой. Молодой человек больше всего боится, что Мета, девушка, которую он страстно любит, узнает его тайну. Давид разрывается между желанием быть с любимой женщиной и неудержимой тягой к своей стае. Но он может совладать с силами зла, и это вызывает ненависть вожака…
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.