Одержимость миллиардером (ЛП) - [18]

— Хорошо, пойдём.

Неожиданно меня озаряет: я бы не хотела, чтобы он видел мой дом, мой крохотный дом, который ещё и не прибран. Это может привести в шок моего роскошного любовника.

— Я иду домой одна и потом позднее приду прямо к тебе.

— Но, я бы охотно узнал, где ты живёшь.

— Ты уже знаешь. В одной маленькой студенческой квартире, как раз совершенно банально... — говорю я и краснею.

— Окей, я это понимаю. У меня есть другая идея: позволь нам вместе пойти за покупками.

— Ещё раз?!

— В этот раз твоя очередь.

Гари сразу везёт нас в "Bon Marché", который, в отличие от его названия, является роскошным торговым домом. Там я выбираю себе всё, что хочу: прекрасное бельё, неслыханно дорогой шикарный блейзер, платье сине-лавандового цвета. Платье, в котором я выгляжу ни как прилежная маленькая девочка, ни как роковая женщина. Совершенно. Уже ясно, как это сейчас выглядит, но мне всё равно, я просто счастлива. Чтобы поблагодарить моего благодетеля, я покрываю его лицо бесчисленными поцелуями.

Остаток дня мы проводим в кровати и получаем божественно много удовольствия. В субботу, а также всё воскресенье. Мы едим в спальне Давида, и совершенно отрезаны от внешнего мира. Звонок Барбары возвращает меня назад в действительность.

— Я не слышала, как ты вернулась домой. У тебя всё прошло хорошо, Лулу?

— Да, мои дела идут чудесно.

Я чувствую, что должна больше вдаваться в подробности, она прямо-таки этого ожидает.

— Я расскажу всё тебе потом… Пока.

Давид морщит лоб.

— Что точно ты ей расскажешь?

— Ничего определённого. Я буду только говорить, что ты был весьма обходительный мужчина. Больше ничего.

"Весьма обходительный мужчина" кивает головой более или менее убеждённо.

— Всё-таки я обязана Барбаре тем, что выбросила свои принципы за борт. Она была тем, кто, наконец, сказал мне: "Это наслаждение, Лулу, наслаждайся!"

— Она называет тебя Лулу?

— Много людей называют меня Лулу. Оливер говорит больше Лу, с намёком на Аполинера [9] .

— Я предпочитаю Луиза, и я не люблю Аполинера.

Он подчёркивает своё замечание поцелуем в мою шею.

Единственное облако в моём безупречно чистом небе счастья: ничего постоянного быть не может. Давиду быстро надоест развлекаться со мной – это практически несомненно. Вероятно, он ожидает только своего отъезда в Италию, который станет для него предлогом, чтобы смочь покинуть меня без больших сцен.

19 августа

За завтраком я вместе с Давидом репетирую делать бесстрастное лицо, чтобы Адель тут же не разгадала моё счастье по глазам. Он заходится смехом.

— Совершенно не справляешься с бесстрастным лицом. Ты абсолютно не в состоянии скрывать свои чувства. Это поразило меня уже при нашей первой встрече.

— Так вот оно что!

— Это и ещё многое другое... теперь, пожалуйста, смотри сюда – наблюдай и учись!

Давид мгновенно меняет выражение лица, и кажется прохладным. Он оказывается мастером этого дела. Я пытаюсь подражать ему как можно лучше, однако потом тоже не могу больше удержаться от смеха. В конце моего маленького перерыва я еду в "Ларок". И использую полученные от Давида знания, когда шагаю в офис Адели, которая меня вызвала.

— И? Как дела с показателями?

Моё так напряжённо выработанное выражение лица пропадает. Я краснею. Я совершенно забыла про индекс. Я должна была закончить его ещё в последние выходные, но имела совершенно другие вещи в голове. Что у меня перевернулись ночь и день, я лучше не буду тыкать её в это носом, и мямлю, что забыла и извиняюсь.

— Хорошо, тогда ты завершишь его сегодня, и затем позаботишься о Брайане Беннетте.

— Он написал новый роман?

— Конечно, нет! — отвечает Адель совсем раздражённо. — Нет никого, кто пишет триста страниц в месяц. Мы ожидаем автора на следующей неделе, если появится его недавний роман, который как раз передан в продажу. Ты должна организовать авторские чтения, время для автографов и интервью.

— То, что я делала для Давида Фултона?

— Да, точно так, конечно, без того, чтобы играть в кокетку. Это может вызвать раздражение у Брайана.

— Я не кокетничала...

— Собственные глупые отговорки можешь подарить себе.

Бормоча оскорбления, я разворачиваюсь обратно в свой офис. Старая коза. Теперь я снова должна быть подарком в целях рекламы! Адель в самом деле не знает, чего хочет: если она действительно полагала, что я играю в кокетку и намереваюсь лакомиться дома всеми авторами, почему тогда тут же бросает меня вперёд ногами к следующему? С неописуемым остервенением в животе, я заканчиваю индекс в рекордное время. Потом перехожу к тому, что готовлю посещение Брайана Беннетта. Каждая его форма лишена соблазна, даже если я очень люблю его романы – на фотографиях, которые я видела, автор выглядит как очаровательный старый господин кажущегося средневекового изобилия…

Вечером я в шутливом тоне рассказываю Давиду обо всех тяготах, которые произошли со мной в течение дня. Его лицо меняет цвет: сначала оно было тёмно-красное, затем белое, а затем приобретает почти зеленоватый оттенок.

— Это вообще не принимается в расчёт!

— Что не должно приниматься в расчёт?

— Ну, что ты заботишься о Брайане Беннетте.

— Ты ревнуешь к Брайану Беннетту?