Одержимость - [40]

— Назад! Пойдешь, когда разрешу.

Амрита почувствовала жгучую боль от сильного шлепка по бедру. Она села, поджав под себя ноги, и продолжила гладить кошку.

— Если бы Каран и все эти… если бы они только могли…

Минкс торжествующе улыбнулась.

— Только у них ничего не получится. Это все мое. И останется моим навсегда!

— Я хочу… в туалет. Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет, — отрезала Минкс. — Пойдешь, когда разрешу. Ты моя рабыня. Я тобой еще не налюбовалась.

Она подошла и медленно стала водить розой по телу Амриты. С каждым дюймом ее дыхание становилось все более прерывистым.

Кошка принялась пронзительно и безостановочно мяукать.

— Голодная, — пролепетала Амрита. — Я только дам ей молока и вернусь…

— Заткнись и лежи! — рявкнула Минкс и резким движением руки отшвырнула кошку со стола.

Она приказала Амрите изогнуться. Потом снова взялась за камеру и начала снимать, теперь с близкого расстояния, медленно, дюйм за дюймом.

— Я хочу запомнить тебя всю. Каждую частичку, каждую пору и каждый волосок на твоем теле, — в самозабвении бормотала она, пока камера запечатлевала тело Амриты в мельчайших подробностях.

Голод, напряжение и жара окончательно лишили Амриту сил. Она только и могла что держать глаза открытыми, пока Минкс колдовала над ней, приближая и удаляя изображение зумом. Раскладывая и украшая ее цветами в разных положениях. Фотографируя каждый лепесток.

Через несколько минут, которые Амрите показались часом, Минкс вдруг убежала в ванную. Прошло некоторое время, прежде чем девушка осмелилась слезть со стола. Проходя мимо ванной комнаты, она увидела, что дверь приоткрыта. Замирая от собственной храбрости, заглянула внутрь. Минкс стояла в ванне. Перед ней, на маленьком экране, прокручивались только что снятые кадры. Она раз за разом повторяла некоторые из них, потом ложилась на дно, закрывала глаза и предавалась своим фантазиям. Ее рука ритмично двигалась между ног. И она повторяла имя Амриты…

20

Полгода спустя Амрита сидела на кушетке и размышляла о том, как быстро она ко всему привыкла. Теперь ее уже ничто не удивляло — ни постоянные перепады настроения подруги, ни ее патологическое желание обладать ею. Карьера после недолгого застоя резко пошла вверх. Рекламщиков перестали волновать их отношения с Минакши. Они смирились с ее неизбежным присутствием везде, где бы ни находилась Амрита, и довольно скоро убедились, что она вполне терпима, если ей не переходить дорогу и держаться подальше от Амриты. По негласному требованию Минкс Амрита больше не снималась у Карана. К концу года прошел слух, что они прекратили всякие отношения. Поговаривали, что у него появилась подружка — новое «лицо девяностых», и за ней уже застолбили три большие рекламные кампании на следующий год.

Во всем, что касалось ведения дел, Минкс оказалась незаменимой. Она умело составляла контракты, выбивая лучшие условия даже у самых прижимистых и ушлых заказчиков. Грамотно распоряжалась доходами, вкладывая их в то, что обещало принести прибыль в ближайшие пять лет. Часть денег пустила на покупку недвижимости в пригороде Пуна. «Наше пенсионное убежище», — говорила она. Амрите становилось тоскливо. Поначалу она подозревала Минкс: сама проверяла счета, сделки, внимательно изучала контракты. Однажды та не выдержала:

— Слушай, солнце мое, ты можешь мне доверять. Мне твои деньги не нужны, у меня свои есть. Я просто хочу, чтобы твои интересы были соблюдены. Ты становишься самой дорогой моделью в Индии, мне это приятно, как и то, что я приложила к этому руку. У тебя все и дальше будет хорошо, если ты предоставишь это мне. Я сделаю тебя богатой.

Амрита не стала спорить. В конце концов, она не очень-то ладила с деньгами и почувствовала облегчение, когда ее избавили от этих забот.

* * *

Раз в месяц Амрита получала десять тысяч рупий, которые Минкс передавала ей с неизменной улыбкой и поцелуем.

— Будешь умницей — повышу до пятидесяти, — говорила она, когда Амрита радостно заглядывала в конверт.

— Это твое. Трать с умом. Никаких безделушек. Я буду требовать отчеты о твоих тратах. Если тебе вдруг придет в голову сделать то, что может меня рассердить, — тысячу раз подумай.

Не было нужды это повторять. Амрита уже уяснила, что такое табу. Она справилась с детской страстью бездумно тратить деньги. Минкс заботилась обо всем: о еде, одежде, расходах на поездки. Об украшениях.

Первой серьезной вещью стал браслет с рубинами и бриллиантами в стиле ар деко. Минкс с удовольствием наблюдала за выражением лица, с которым Амрита взирала на это произведение ювелирного искусства.

— Я немного в этом разбираюсь, — заметила она. — Купила у одной обедневшей махарани. Кстати, у нее такого добра было много.

Прежде чем надеть, Амрита долго любовалась браслетом.

— Но где же я буду его носить?

— Нигде. Это инвестиция. Такая форма вложения денег. Будешь хранить их в надежном месте. Пойдем, покажу.

Она взяла Амриту за руку и повела в спальню. За черно-белым ковром на стене обнаружился маленький сейф.

— Банкам я не доверяю.

Она показала, как пользоваться сейфом: ловко покрутила колесико, пока не появилась нужная комбинация.

Тяжелая стальная дверца отворилась, Амрита ахнула. Это было похоже на пещеру Али-Бабы. Сейф оказался доверху набит разными редкими и дорогими вещами. Многие в стиле ар де-ко, столь любимом Минкс. Пока Амрита зачарованно разглядывала бриллиантовую брошь, Минкс раскрыла обтянутую кожей коробку. Там лежало несколько футляров с антикварными часами, в основном мужскими. Но было и несколько дамских часиков, безумно дорогих.