Одаренная - [47]

Я хочу еще раз прочитать этот заголовок, но наш автомобиль быстро проезжает мимо, вскоре мы прибываем на место. Дверь с моей стороны открывается. Солдаты берут меня под руки и вытаскивают из машины. Меня мгновенно оглушают крики толпы зевак и ослепляют вспышки десяток камер репортеров. Когда толпа окружает нас, я понимаю, что помимо тех, кто пришел посмотреть на меня, здесь много людей протестующих, выкрикивающих ругательства в адрес Электора. Некоторые продолжают выкрикивать свое мнение, не смотря на то, что их хватают охранники.

«Джун Ипарис невиновна», — выкрикивают одни.

«Где Дэй?» — кричат другие.

Один из охранников подталкивает меня вперед.

— Не на что тебе здесь смотреть, — говорит он, и быстро проводит меня вперед к длинному коридору какого-то правительственного здания. Шум снаружи исчезает в звуках наших шагов. Проходят девяносто две секунды, и мы останавливаемся перед широкой стеклянной дверью. Затем кто-то сканирует тонкую карточку (примерно три с половиной дюйма, черная, с отражающей поверхностью и золотой печатью Республики в углу) на экране безопасности, и мы заходим внутрь.

Комната с детектором лжи цилиндрической формы, с низким куполообразным потолком и колоннами, расположенными по периметру. Солдаты подводят меня к специальному механизму, закрепляют металлические наручники на руках и запястьях, а металлические присоски (четырнадцать штук) к шее, щекам и лбу, к ладоням, лодыжкам и ногам. Здесь так много охраны, всего двадцать человек. Шестеро из них входят в состав проверяющих, с белыми повязками и зелеными защитными очками. Двери сделаны из прочного прозрачного стекла (на них напечатан символ: круг, разрезанный пополам, что означает пуленепробиваемое стекло с одной стороны, поэтому, если я сбегу, то солдаты снаружи смогут в меня стрелять, а я не смогу пробить стекло). За стеклом я вижу Андэна вместе с еще двумя Сенаторами и двадцатью четырьмя охранниками. Он выглядит несчастным и полностью погруженным в разговор с Сенаторами, которые пытаются скрыть свое недовольство фальшивыми улыбками.

— Мисс Ипарис, — говорит главная проверяющая. Глаза у нее бледно-зеленого цвета, блондинка с белой кожей. Она спокойно всматривается в мое лицо, прежде чем нажать небольшое устройство, которое держит в руках. — Меня зовут доктор Садвани. Мы зададим вам пару вопросов. Как бывший агент Республики вы, как и я, хорошо понимаете, на что способно это устройство. Мы распознаем мельчайшее колебание. Легкую дрожь ваших рук. Я настоятельно рекомендую говорить нам правду.

Ее слова всего лишь обман — она пытается убедить меня в силе этого устройства. Она думает, чем больше я боюсь, тем сильнее будет моя реакция. Я встречаюсь с ней взглядом. Медленно выравниваю дыхание. Мышцы на лице расслаблены.

— Хорошо, — отвечаю я. — Мне нечего скрывать.

Доктор тщательно проверяет присоски на моей коже, затем проекцию моего лица, скорей всего меня транслируют по всей комнате. Сама она нервно переводит глаза, и на лбу выступили капельки пота. Скорей всего она раньше никогда не тестировала такого известного врага государства, и уж точно не перед кем-то столь важным, как сам Электор.

Как и ожидалось, доктор Садвани начинает с простых бесполезных вопросов.

— Ваше имя Джун Ипарис?

— Да.

— Когда ваш день рождения?

— Одиннадцатого июля.

— Ваш возраст?

— Пятнадцать лет, пять месяцев, двадцать восемь дней. — Мой голос остается спокойным и безразличным. Каждый раз, когда я отвечаю, я делаю паузу на несколько секунд, ускоряя дыхания, при этом сердце начинает биться быстрее. Если они проверяют мою физическую реакции, пусть увидят колебания на простых вопросах. Так будет гораздо труднее определить, когда я вру.

— Какую начальную школу вы посещали?

— Харион Голд.

— А после этого?

— Будьте конкретнее, — отвечаю я.

Доктор Садвани немного теряется, но быстро берет себя в руки.

— Хорошо, Мисс Ипарис, — говорит она, на этот раз с раздражением в голосе. — А какую среднюю школу вы ходили после Харион Голд?

Я вглядываюсь в моих зрителей за стеклом. Сенаторы избегают моего взгляда, притворяясь, что увлечены происходящим вокруг меня, но Андэн отвечает на мой взгляд без колебаний.

— Харион Хай.

— Как долго?

— Два года.

— А затем…

Я позволяю немного потерять терпение, пусть думают, что я с трудом контролирую свои эмоции (и результаты экзамена).

— А затем я провела три года в Университете Дрэйка, — огрызаюсь я. — Меня приняли туда, когда мне было двенадцать, выпустилась в пятнадцать, потому что я слишком умна. Я ответила на ваш вопрос?

Теперь она меня ненавидит.

— Да, — отвечает она сухо.

— Хорошо. Тогда продолжим.

Проверяющая плотно сжимает губы и опускает взгляд на устройство в своей руке, чтобы не встречаться со мной взглядом.

— Вы когда-нибудь лгали?

Она переходит к более сложным вопросам. Я снова ускоряю дыхание.

— Да.

— Вы когда-нибудь лгали военным или правительственным чиновникам?

— Да.

Сразу после того, как я отвечаю на этот вопрос, краем глаза я замечаю какие-то искры. Я моргаю дважды. Они пропадают, и комната снова сфокусирована. На мгновение я теряю самообладание, доктор Садвани замечает это и нажимает что-то на устройстве, поэтому я быстро беру себя в руки.