Очная ставка - [166]

Медленно переворачивал страницы с протоколами допроса Штоха. Итак, мы встретились! Все совпадало. Штох был отличным радиотелеграфистом, а преследуемый шпион также мастер своего дела, «фв» могло обозначать псевдоним Вольф — со времен «Вервольфа», с переставленными буквами.

Теперь оставался еще один, самый трудный этап.

Я поехал в командировку, предварительно изменив свою внешность так, что товарищи не узнали меня. Это хорошо, не узнает и Штох, находившийся в том же маленьком районном городишке. Перед выездом сходил к нашему гримеру. За полчаса он изменил мой внешний вид полностью. Правда, ходить в гриме в июльскую жару не совсем приятно, но я был готов на любые жертвы, лишь бы поймать Штоха.

— Что нового, товарищи? — спросил я своих коллег в горотделе госбезопасности и, не ожидая ответа, сказал: — Приступим к последнему этапу операции.

— Если нужно, значит, приступим. Имеем для вас, товарищ капитан, по вашей шифровке много новых, интересных данных.

— Слушаю.

— Вот, — начал начальник, — указанный вами человек, которого вы подозреваете в шпионаже, это знакомый Стануковских, некий Ян Мамротек — по отзывам порядочный человек. Хорошо характеризуется с места работы. Живет в центре города, снимает комнату у одной семьи. Приехал сюда год назад из Ольштынского воеводства.

— Год назад? — спросил я удивленно: это совпадало с началом работы над нашим изобретением и месяцем после бегства за кордон приятеля Стануковского.

— В Ольштынское воеводство, — продолжал начальник, — он прибыл как репатриант. Его проверили. Документы в порядке. Если это Штох, как вы говорите, то при хорошей маскировке в Ольштынском воеводстве зачем ему было подвергаться опасности с радиостанцией? Не понимаю.

— Согласен с вами, мне тоже это кажется нелогичным. Но посмотрим. В нашей работе нет правил. А что Мамротек делал в первой половине мая? Никуда не выезжал?

— Проверю в записях. Да, уезжал по служебным делам в Познанское, Гданьское и Быдгощское воеводства.

— А был ли на приеме у Стануковских на годовщине свадьбы?

— Был. Ушел вместе со всеми в три часа утра. Домой вернулся только в восемь. Вероятно, наблюдал за квартирой Сыбураков и выбрал удобный момент, чтобы сфотографировать документы. Посчастливилось ему…

Довольно много времени у нас ушло на разговоры по поводу поведения Штоха в городке, где он сейчас проживает. Не установлено конкретно, какую связь имеет Штох с женой Сыбурака. Никто не сумел ответить, завербовал ли он ее. Она могла одной своей болтливостью, без вербовки, быть поставщиком нужных ему данных. Стануковский, без сомнения, в этом играл большую роль. Подтвердилось, что Штоха он представил как своего кузена, помог ему устроиться на работу и получить квартиру. Его бывший приятель, проживающий сейчас за границей, безусловно, связан с вражеской разведкой, и Стануковского представил там как человека, у которого бывает инженер Сыбурак, работающий над военным изобретением. И тогда Штоха перебросили с Ольштынского воеводства непосредственно к месту работы Сыбурака. Стануковский обещал Штоху помощь. Это последние данные нашей разведки.

— А что сделаем с Сыбураком? — спросил один молодой сотрудник.

— Это уже другое дело. Жаль мне его, он не преступник. Поговорю с генералом. Сыбурак не соблюдал приказа о хранении служебной тайны и, по моему мнению, должен за это понести определенное наказание.

Как поймать Штоха? Задача была не очень трудной. Загвоздка только в том, чтобы взять его живым, не дать раздавить ампулу с ядом. У многих шпионов она всегда под рукой. Ни на минуту не допускал мысли, что он улизнет от меня.

Решил брать преступника в его квартире, но неожиданно возникло препятствие: соседка Штоха была на восьмом месяце беременности. В момент ареста могли быть выстрелы и борьба… Все это могло вызвать преждевременные роды.

«Что делать? — спрашивал я себя. — Нехорошо будет, если с ней что-нибудь случится».

Пошел в женскую консультацию. В вестибюле сидело много женщин. Они посмотрели на меня как на ненормального, некоторые даже иронически улыбались. Я присел в уголочке и ждал, пока все пациентки ушли, потом зашел в кабинет. За столом сидел пожилой, седой мужчина, с прической ежиком. Он посмотрел на меня с удивлением.

— Вы по поводу жены? Прошу имя и фамилию. — И, не ожидая моего ответа, указал на стул: — Садитесь!

Я сел, достал свое удостоверение и подал врачу.

— По делу жены, — сказал, улыбаясь, — только чужой. Я по службе.

— Чем могу вам помочь? Я, кажется, не имею ничего общего со службой безопасности.

— Минутку, доктор, сейчас все объясню.

Врач удобнее уселся в кресле. Я назвал ему фамилию соседки Штоха и спросил, фигурирует ли она в его картотеке.

— Всех пациенток не помню, проверю… Да, это моя пациентка, но в чем дело? Хотите ее арестовать в таком положении?

— Нет! Даже и не думал. Прошу только сказать, в какой день и в котором часу она должна прийти к вам на прием?

Врач не понял, в чем дело, и смотрел на меня с беспокойством.

— Предупреждаю вас: это восьмой месяц беременности. Я ни за что не ручаюсь. Самое незначительное переживание или потрясение может вызвать преждевременные роды. А кроме того, молодой человек, знаете ли вы юридические законы? Может быть, слышали о врачебной тайне?