Очищение - [48]

Рыжий начал медленно водить лезвием ножа сначала по рукам, а затем в области открытого предплечья Лены. Она в испуге закрыла глаза, но не произнесла ни звука. Маньяк при этом страстно приговаривал своим мерзким и картавым голосом:

– Какая у твоей жены прекрасная и нежная кожа. Она практически идеальна! Я уже представляю, как буду её медленно надрезать в разных местах, а затем в один прекрасный момент сниму её целиком. Ей будет очень больно и страшно, но ведь своей красотой надо делиться с другими.

Васильев смотрел, как рыжий подонок измывается над его беззащитной женой. «Это я виноват» – со скорбью подумал Васильев. Это произошло только из-за него! Алексей слишком переоценил себя и подверг смертельной опасности любимого человека. Нужно было раньше думать об этом и заранее сказать всю правду Лене! Она бы обязательно выслушала и поверила в любой бред из уст мужа. А он, идиот, молчал и думал только о деле.

Васильев не знал, за сколько сообщники рыжего доберутся до отцовской дачи в Малино, но за это время нужно успеть максимально ослабить бдительность маньяка, дождаться нужного момента и напасть на него. Если замысел Васильева провалится – случится непоправимая беда и майор, если останется жив, уже никогда не сможет простить себе этой роковой оплошности. Пора действовать!

– Скажи, почему ты это делаешь? – спокойно, без злобы и обиды, спросил майор, рассчитывая отвлечь его внимание от беспомощно сидящей и трясущейся Лены.

Рыжий прервал свою мечтательную и жуткую речь, но продолжил медленно водить ножом по телу Лены. Не поворачиваясь лицом к Васильеву, он без интереса спросил:

– Ты о чем, мент?

– Ты ведь Цербер, верно? – спросил Алексей.

Рыжий, услышав этот вопрос, замер. Он убрал нож от Лены, а затем медленно повернулся к майору. Выражение его лица было слегка удивленным, но при этом оттенок безумия в его глазах сохранился.

– Просто объясни мне, зачем ты причиняешь людям боль и мучение? Что тобой движет? – задал еще пару вопросов Васильев.

Рыжий пристально смотрел на майора еще несколько мгновений, а затем холодно произнес:

– А я смотрю, ты накопал о нас больше, чем мы думали. Даже моё прозвище знаешь.

Цербер, который только что подтвердил своё настоящее имя, начал с заинтересованным видом подходить к Васильеву.

«Подействовало!» – подумал майор. Теперь нужно вести себя осторожно и разными путями стараться поддержать с ним непринужденное общение. Попробуем сыграть на его тщеславии – подобные психи очень любят рассказывать о себе и хвастаться своими кровавыми подвигами перед окружающими.

– Еще бы! – подтвердил Васильев. – Я сложа руки не сидел и изучал ваше осиное гнездо. Ты в своем Нимосторе считаешься настоящей звездой! Чикатило нервно курит в сторонке.

Цербер подошел почти вплотную к майору, держа в поднятой руке нож. Алексей смотрел на него без испуга, с изучающей заинтересованностью.

– А что ты так на меня смотришь, мент? – без улыбки спросил рыжий. – Думаешь, я такой же больной, как и все эти неудачники типа твоего Чикатило? К твоему сведению я их всех вместе взятых уже давно переплюнул несколько раз. И я далеко не такой, как они. Меня не били в детстве, не унижали, не насиловали и женский пол я люблю всем сердцем.

– Тогда что с тобой не так?! – громко и грубо спросил Васильев, – Просто объясни мне! Я не понимаю, откуда появляются такие нелюди, как ты?

– Ах да, как-то мама не купила мне в шесть лет игрушечный трактор, который мне понравился в магазине. Может, поэтому я такой стал, как думаешь? – после этой фразы рыжий вдруг истерично и мерзко засмеялся, оголяя кривые желтые зубы.

Васильев испытал новую мощную порцию отвращения к этому уроду. Почти прекратив смеяться, Цербер увидел гневное лицо Алексея и радостно произнес:

– Да ладно тебе, легавый. Шуток не понимаешь, что ли?

Цербер начал тихонько отходить назад.

«Ну, давай же, повернись спиной!» – думал про себя майор. Но рыжий ни разу не повернулся, он встал посередине комнаты и чуть более серьёзным тоном продолжил свою речь:

– Спрашиваешь, почему я это делаю? Что ж, все равно пока мы ждем ответа от моих друзей, нам заняться нечем, могу и удовлетворить твое любопытство, – Цербер сделал небольшую паузу и, слегка улыбаясь, начал предаваться своим воспоминаниям. – Я рос в хорошей семье, нас было трое, мама, младшая сестра и я. Кстати, жили мы недалеко от тебя, на Россошанской улице. Моя мама очень меня любила и хорошо воспитывала. Когда мне было лет 8, она подарила мне вот такого маааленького рыжего котенка, – рыжий изобразил руками крошечный размер животного. – Я искренне обрадовался и начал охотно ухаживать за новым домашним любимцем. Души в нем не чаял. Но в какой-то момент что-то в моей голове щелкнуло, как будто кто-то вставил в мой мозг ключ и повернул его в другую сторону. Мне вдруг стало безумно интересно, как это милейшее создание природы будет кричать, и мяукать от боли. Если выражаться взрослым грамотным языком, мне тогда захотелось почувствовать, как пересекается грань прекрасного и ужасного. Мне казалось, что если я смогу жестоко нарушить гармонию этого милейшего и невинного существа, то смогу познать мироздание. Так в итоге и вышло… Что? Думаешь, я съел его? Да нее… я же не псих какой. Когда мама с младшей сестрой ушли из дома, я заперся в своей комнате, схватил котенка и начал ему отрезать уши, потом я выколол ему глаза, затем я начал отрезать ему хвост, так все и продолжалось, пока котенок не сдох в мучениях. Он извивался, плакал по-кошачьи, зрелище было жутким, но я сам чувствовал, как получаю искреннее удовольствие от этого процесса. Я, без преувеличения, почувствовал власть над миром, ведь я нарушал общепринятые человеческие ценности, переходил всякую грань морали и здравого смысла. Жестоко убивая этого безобидного котенка, я испытывал неописуемое счастье, чувствовал себя настоящим богом. Это оказалось на самом деле так просто!