Очищение - [24]

— И это одна из причин, почему нынче белые такие бедные, — вставил Койл. — Для белых ребят больше нет никакой работы начального уровня, кроме как в армии, и я всегда подозревал, что это часть тайного замысла. Белые не имеют права на расовые квоты, так что если ты не один из немногих счастливчиков, чьи родители могут позволить себе отправить тебя в колледж, а ты сам достаточно умный, чтобы получить там какой-нибудь диплом технаря, то навсегда застрянешь в бедных рабочих или служащих.

Я смеюсь до упаду, видя этих феминисток — кукол Барби в аккуратных деловых костюмчиках с кейсами, которые много лет ходят в колледж, чтобы получить степень магистра управления или другую бесполезную бумажку, а потом работают временными машинистками, секретаршами или кассирами банков, пока им не стукнет 45. Они хотели сделать карьеру, но все, в конечном итоге, перебиваются случайной и при этом дерьмовой работой.

— Они, по крайней мере, могут получить какую-то работу в офисе, — добавил Морхаус. — А вот белый мужчина, который не попал в колледж и не стал технарём с дипломом, сейчас в глубокой заднице. Он получает степень в области бизнеса, гуманитарных наук или вроде того, а кончает водителем грузовичка с мороженым или развозит пиццу. Нам нужно положить конец этому свинству.

Ключ — работодатели. Чтобы избавиться от бобоедов, мы должны не просто косить их на каждом углу, хотя некоторых, конечно, придётся уложить, чтобы, так сказать, «заинтересовать» остальных. Мы выйдем на работодателей, без которых с самого начала эта проблема вообще не возникла бы. Нам нужно лишить капиталистов этого огромного резерва дешёвого труда из стран Третьего мира, который они везут в нашу страну, и заставить их снова начать вкладывать в имеющиеся человеческие ресурсы, нанимать десять белых с достойной зарплатой, обучать их, заинтересовывать и дорожить ими. А не просто нанимать сотни мексиканцев с улицы каждые два месяца или через агентства — временных работников на офисную тягомотину за минимальную плату. Мы должны снова открыть рынок труда для белых, чтобы они смогли, по крайней мере, как наши деды, получать путёвку в жизнь в какой-нибудь компании, даже если это всего лишь конвейер или склад, и далее прокладывать свой путь наверх.

— Большие шишки будут скулить и стонать, что в глобальной экономике они неконкурентоспособны, — усмехнулся Хэтфилд.

— К чёрту! — коротко бросил Рэд. — В отличие от капиталистического мифа, экономика — не какая-то неуправляемая сила природы, как погода, которая творит, что хочет. На самом деле экономику в некоторой степени можно планировать и управлять ею, при условии, что люди делают это головой, а не задом, и у них есть нравственное чувство гражданского долга.

Постоянная занятость белых со всеми выплатами и льготами прекрасно работала почти столетие, когда американские компании производили свою продукцию здесь, в Америке, для американского же рынка, и обращались со своими сотрудниками, по крайней мере, как с человеческими существами. А не выбрасывали, как изношенные вещи, и не заменяли на мексиканцев или работников со стороны. На свете нет никаких причин, почему эта система не может заработать снова, если для этого есть определённая политическая воля на самом верху, которая будет в республике, за образование которой мы сражаемся. Теперь мы можем сделать первый шаг и, так сказать, дать людям Северо-Запада «попробовать наш пудинг». Мы должны вновь открыть для белых начальные должности, потому что, когда они получат первую зарплату, то будут знать, кого за неё благодарить. Когда пройдёт слух, что на Северо-Западе есть рабочие места для белых, настоящая работа, то несмотря на все проблемы, связанные с восстанием, переселенцы начнут ехать к нам даже в разгар гражданской войны.

— А как мы сможем победить силы глобализации мирового рынка? — с любопытством спросил Хэтфилд.

Морхаус вытащил пистолет и поднял его. Это был револьвер «Сын Сэма Спешел» калибра 11 мм фирмы «Чартер Армз».

— Вот это очень убеждает, — с усмешкой сказал он. — Не думаю, что будет слишком трудно убедить некоторых руководителей компаний выслушать нашу точку зрения, когда они заглянут в дуло. Понятно, всё будет не так просто. Они попытаются использовать обычную чепуху, сторонний подряд и, наконец, будут закрывать свои компании и бежать с Северо-Запада в какую-нибудь Гватемалу, а не нанимать белых на зарплату, достаточную для жизни. Они надеются, что мы не сможем их найти и подсоединить кое-что к зажиганию их машин в Нью-Йорке, Сент-Луисе или там, где сидит их руководство. Скоро их ждёт разочарование.

— Я никогда не был в Нью-Йорке, — мечтательно протянул Хэтфилд.

— Ты ничего не потерял, — заметил Койл.

— Я и не планирую терять.

— Ну, это в будущем, — продолжил Морхаус. — А сейчас вам, ребята, на местах вот что нужно сделать — разобраться с непосредственным руководством. Вы просто идёте в то место, где работают мексиканцы, китайцы или не знаю, кто, сначала в лыжных масках, а потом они вам не понадобятся, потому что никто не посмеет вас остановить. И вежливо объясняете начальнику или управляющему, что будет лучше, чтобы с утра следующего понедельника в его заведении не было ни одного коричневого лица, иначе над его тушкой будут проделаны все виды физических опытов. Если он попытается переложить ответственность на головной офис и тому подобное, объясните ему, что головной офис не будет обрабатывать его голову бейсбольной битой, если он не сделает то, о чём его просят. А вы будете.