Очищение болью - [13]
Погиб от прямого попадания «эрэса» рядовой Хусейн Хамидов, упал изрешеченный осколками мины Кобил Эшонкулов, с пробитой каской опрокинулся на соседа, рядового Богуса, младший сержант Максуд Азимбаев, заливая кровью гимнастерку товарища. Разорвав свое хэбэ, Богус стянул командиру рану, дотащил его до убежища. С простреленной ногой приполз в окоп начальника заставы рядовой Александр Таран.
– В убежище, немедленно! – приказал Бусурин.
– Нет, командир, там, на оружейном складе, Ахмат зашивается, начиняет рожки. Надо помочь.
– Ахмат, гражданский?
– Ну да, моторист. Так я к нему?
После боя, на другой день, Бусурин, поседевший и повзрослевший за ночь, наверное, лет на десять, увидит «вольнонаемного» Ахмата с автоматом в руках, стоящим на посту у ворот разбитой заставы, и не сдержится – стиснет его в своих объятиях. Как обнимет порывисто и рядового Руслана Дзангиева, шебутного, вертлявого парня, которого сколько раз за различные выходки хотел было отправить на гауптвахту. А тут, в бою, оставшись совсем один на левом фланге, в течение часа он хладнокровно и методично вел огонь по противнику из станкового гранатомета, пока не пробрался к нему на помощь майор Александр Поликарпов.
В горячке боя люди не замечают бега времени, лишь подсознательно чувствуют, что оно летит и что пора бы прийти подмоге, но ее почему-то нет. Правда, почему не летели вертолеты, было уже понятно. Поздно. Очертания гор растворились в сумраке. Лететь по реке Пяндж, по которой и проходит граница – большой риск. На сопках, на противоположном берегу, засели снайперы. Вертолет для них – лакомая цель.
И все-таки они прилетели. Прошли не выше десяти метров над уровнем воды, слившись с линией видимости. Лишь на подходе к заставе первый из них был обстрелян боевиками. Получив четыре пробоины, потеряв хвостовое оперение, с разбитыми лопастями винта он не смог сбросить боезаряд на позиции противника. Но второй «МИ-24», ведомый командиром эскадрильи подполковником Владимиром Никитюком, сумел проскочить снайперские заслоны и ударить по боевикам, засевшим в гранатовом саду, сорокаснарядным ракетным залпом.
По Никитюку открыли огонь из кишлака. Григорий Шеремет, прикрывая спасителя, выскочил на бруствер окопа, пустил меткую очередь по пулеметному гнезду, но и сам был сражен снайперской пулей.
– Ты ранен? – бросился к нему рядовой Ризаев.
– Нет, я убит, – спокойно ответил Григорий. Его тело перенесли в убежище, куда по лазу с овощного склада протащили вскоре и жену командира с дочкой. Рядом с покойниками и истекающими кровью ранеными бойцами два слабых существа провели всю ночь.
Бой пошел на убыль, когда с соседней заставы пришли на помощь две БМП. Ночью, рискуя в любую секунду напороться на фугас, они пробирались к соседям, прикрывая друг друга. Трудно представить, но в самых подозрительных местах капитан Олег Поляков, командовавший передвижением бронемашин, соскакивал с брони и, как живой миноискатель, бежал впереди БМП, подобно лейтенанту Малешкину, герою известной книги Василия Курочкина «На войне как на войне».
Взломав железные ворота заставы, грозные машины вошли на ее территорию и, развернувшись, открыли огонь по противнику. Десант занял боевые позиции. В это время по рации поступило сообщение от наших армейцев: «Ждите ракетно-бомбового удара по сопкам». И вмиг умолкли вражеские пулеметные очереди. Часы показывали полвторого ночи.
Из окопов не выходили до рассвета. Страшная, черная тишина стояла вокруг. Пошел дождь. Он лил затем двое суток подряд, превратив горные речушки в непроходимые, клокочущие водопады. Застава была отрезана от «большой земли». Ни вертолеты, ни бронемашины подойти к ней не могли.
Лежали на разбитом крылечке трупы бойцов: Григория Шеремета – русского парня, Хусейна Хамидова – таджика, Кабила Эмшонкулова – узбека; мучились раненые: Максуд Азимбаев, Александр Таран, Дмитрий Маркин, контуженный Ришат Талипов. Бродила с мамой по разбитой территории маленькая девочка и плакала об убитых кроличках, хрюшках, лошадках.
Пограничники несли дозор, собирали трофеи, брошенное врагом оружие: гранатомет с зарядом в стволе, пулеметные ленты, душманские фляжки для питья. На соседних участках постреливали.
Пострадавших, убитых и мать с дочкой удалось вывезти с заставы на третий день. В погранотряде героев встречали все – от мала до велика. Останки погибших выставили для прощания в Доме культуры. Укрыты защитники границы были – и русский, и узбек, и таджик – российским флагом.
А где-то в ущельях, на берегу стремительного Пянджа, у разбитых стен погранзаставы отцветали уцелевшие гранатовые деревья, красные лепестки устилали жесткую землю: гранатовый сад лил кровавые слезы…
Впереди были слезы матерей.
Мы возвращались из Таджикистана военным транспортным самолетом. Почерневшие от белого солнца пустыни и тяжелого ратного труда усталые бойцы и офицеры, летящие в центр кто в отпуск, а кто к новому месту службы, лежали вповалку на шинелях, брошенных на железный, избитый заклепками пол воздушного лайнера. У задней стенки прикрученный проволокой к днищу самолета покоился «груз-200». На железном сиденье застыла над ним в каменном безмолвии укутанная черным платком женщина. Это была жена капитана Гайнулина – Ирина Геннадьевна. А сам капитан – Олег Марленович, тридцатитрехлетний российский офицер, – и являлся этим самым «грузом». Он лежал в цинковом, запаянном наглухо гробу, который, в свою очередь был положен в деревянный ящик.
Эта книга о людях, прошедших войну, и для кого годы лихолетья – не просто даты, а вехи общей судьбы с народом и страной, прошитой смертельными пулевыми нитями. Персонажи книги не вымышленные литературные герои, а реальные воины и труженики тыла. Автор рассказывает о них с необычайной страстью и какой-то особенной правдой. Но книга не только о подвиге тех, кто ковал и одержал победу над гитлеровской Германией и её саттелитами. Это «не только» – горькие публицистические заметки об упадке мощи Cоветской Армии, происшедшей в результате потешных реформ конца 80-х, начала 90-х годов прошлого века.
Животворящей святыней назвал А.С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.Очерками из современной жизни страны, людей, рассказами о былом – эти мысли пытается своеобразно донести до читателей автор данной книги.
Природные катастрофы постоянно сопровождали человека и продолжают сопутствовать ему. Обрушившаяся на взбудораженную Россию адская жара нынешнего лета, ураганы, торнадо и потопы, терзающие зеленую нашу планету – неопровержимые подтверждения этому. Но книга писателя Пискарева, свидетельствуя о столь печальных фактах, все же рассказывает главным образом не об этом, а о том, что многим природным катастрофам человек помогает сам. Те же лесные пожары происходят на 90 % по человеческой вине и только 10 % – от молний.
Издание избранных сочинений известного публициста Геннадия Пискарева вызвано не только возрастающим интересом к его творчеству, но и возрождающейся активной созидательной деятельностью нашего государства.В сборник включена небольшая, но наиболее яркая часть материалов, опубликованных в свое время в популярнейших периодических изданиях – в журналах «Огонек», «Крестьянка», «Сельская новь», «Советский воин», в газетах «Правда», «Сельская жизнь», и других.
Добро и зло, грех и добродетель, красота и уродство – антиподы. Но грань между ними в земной человеческой жизни нередко оказывается стёртой. Умение сделать правильный выбор, уйти от греховных соблазнов и обрести духовную свободу в такой ситуации – всё равно, что пройти по острию лезвия. Преодолеть опасный путь и обрести чёткое представление о том, что составляет истинный смысл бытия, – нравственный долг верующего человека.Как исполняют нелёгкое предназначение оказавшиеся в эпицентре вероломных событий времени фигуранты этой книги, и составляет основное содержание её.
Эта книга – своеобразная попытка автора, поставившего своей целью на примерах собственной жизни показать неукротимое желание и сладостную мечту человека, увидеть, вопреки суровым реалиям действительности, прекрасный духовный мир, существующей как бы параллельно с материальным. У людей тонкой психической организации, натур творческих этот параллельный мир нередко проступает явственно и ощутимо даже в обыденной конкретике, заражая, заряжая бренность существования очарованием любви и духовности.«Мечта сильнее доводов разума».
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.