Очи черные - [16]

«Волшебница Элла», – подумала Валли, хотя она и сама хотела в это верить.

– Но если ты права, – сказала Валли, изо всех сил стараясь сохранить благоразумие, – и она где-то рядом, почему она не связалась со мной?

– Это может быть как-то связано с чуваком на фотографии, – предположил Тэвин.

Все снова посмотрели на фотографию из пачки: мужчина в очках-авиаторах переходил некую неизвестную улицу, похожую на улицу любого большого города в любой стране мира. На вид ему около сорока лет, хотя на фотографии не было никаких указаний на то, когда она была сделана. У него внушительная фигура человека, занимающегося физическим трудом, темные волосы коротко подстрижены. Снова присмотревшись к фотографии, Валли только теперь заметила темное пятно у него на шее, наполовину закрытое воротником рубашки. Татуировка.

– Что вы о нем думаете? – спросила Валли.

– Он какой-то страшный, – ответила Элла.

– Здесь еще кое-что, – сказал Тэвин, показывая на обратную сторону фотографии.

Валли взяла у Тэвина фотографию и увидела на обратной стороне еле заметную надпись карандашом, почерк совпадал с тем, которым было написано письмо от Елены Маяковой. «Это очень опасный человек, – прочла Валли вслух, и холодок пробежал у нее по спине, как только слова слетели с губ. – Он разлучил нас. Если встретишь его, беги».

Несколько часов спустя Валли лежала без сна на своей постели высоко над банковским полом и смотрела на темный потолок. Когда снаружи проезжала машина, свет фар проникал в банковское окно и скользил по мозаичной сцене из Троянской войны, на миг оживляя античных героев, тут же снова возвращавшихся во тьму.

Возможно ли это, думала Валли, страстно хотеть чего-то всю свою жизнь и точно не знать чего? Это пришло ей в голову, когда она в первый раз читала фразу в письме матери: «Я всегда надеялась, что однажды мы с тобой встретимся и обнимемся как мать и дочь». Валли тоже хотела этой встречи, сейчас больше, чем когда-либо. Всю свою жизнь Валли чувствовала себя брошенной, думала, что она нежеланный ребенок, просто выкинутый равнодушными родителями. Теперь оказывалось – если считать письмо матери настоящим – что все было совсем наоборот. Маленькую Валли, маленькую Валентину любили, о ней заботились.

И еще одна важная мысль пришла ей в голову через несколько часов после произошедшего на Брайтон-Бич: когда Валли произносила вслух свое русское имя – Валентина, – она произносила звук «в» как нечто среднее между английскими «v» и «w», то есть так, как произносят его носители русского языка. Клер никогда не говорила, почему она выбрала для нее имя Уоллис, но теперь это казалось очевидным: Валли было таким же сокращением от Уоллис, как Валя от имени Валентина. Если произносить «w» как «v», то сокращенные варианты имен звучат почти одинаково в обоих языках. Клер выбрала имя Уоллис, чтобы не разрывать связь американской Валли и русской, возможно, чтобы у пятилетней девочки не возникало ощущения перелома, чтобы переход из одной культуры в другую не был слишком тяжелым. Вероятно, это мелочь, но Валли была благодарна за нее как за напоминание, что, несмотря на все их разногласия, Клер любила Валли и заботилась о ней как могла.

Валли услышала приближающиеся шаги Тэвина в темном коридоре. Он сел рядом с ней, поджав ноги.

– Как ты? – спросил он. – Сегодня был длинный день…

– Да, – Валли вымученно усмехнулась, – все это какое-то безумие.

– Думаешь, это все настоящее? Письмо и все остальное?

– Не знаю, – ответила Валли, а потом прибавила: – Хотелось бы, чтобы было.

– Что ты собираешься делать?

– Буду искать ее, – сказала Валли. И от этих слов внутри у нее стало так хорошо… это было не совсем счастье, но все же.

– Круто, – поддержал ее Тэвин. – Мы поможем тебе.

Валли улыбнулась.

– Спасибо, Тэв.

– Может быть, нам это нужно не меньше, чем тебе.

– Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

– В конце концов, нельзя все время от чего-то убегать. Мне кажется, необходимо еще и бежать к чему-то. Тебе так не кажется?

– Да, кажется, – сказала Валли, и это была правда. Она чувствовала это время от времени, но никогда об этом не размышляла. Она и остальные ребята постоянно боролись за выживание, но какой должен быть следующий шаг?

Вали почувствовала, что Тэвин хочет что-то сказать, что-то важное, но не знает, с чего начать. Валли поймала его взгляд, но он отвел глаза. Момент был упущен.

– Спокночи, – сказал он. Он поднялся и пошел в другой конец коридора.

– Спокойной ночи, Тэв, – пожелала Валли ему вслед и вдруг почувствовала, что совершенно опустошена. Она завернулась поплотнее в свое шерстяное одеяло и, лежа на спине, снова принялась смотреть в потолок. Память медленно, постепенно прояснялась… может быть, под действием русских разговоров, услышанных днем в Брайтоне. Вспомнилась песня, колыбельная. Она когда-то знала ее наизусть, а теперь песня вертелась на языке, но никак не вспоминалась. Где Валли могла ее слышать? Какие слова там были? Страшно было собрать все обрывки памяти воедино, но это было уже неизбежно. Она пошевелила губами, и русские слова песни полились сами собой: «Пускай придет пора проститься. Друг друга…»