Очевидцы бессмертия - [39]

Удивляло меня только одно: среди них встречал я и таких близких и знакомых, которых видел в наших краях живыми. И мне не пришлось после узнать: остались ли они в живых на моей родине?

Мы собрались уже со Старцем в путь; мне хотелось побыть среди людей, дорогих моему сердцу, но он говорил, что пора, ибо путь долог и нам многое и многое ещё предстоит посетить.

Люди нас провожали, говорили: «До свиданья!», жали руки и сердечно передавали приветы, но кому – я не понимал. Мы идём в святые места, а они передают приветы, словно я домой иду.

И тронулись мы в далёкий путь.

ГЛАВА 11

Храмы разных вер. – Рассказ о подвиге веры православного священника. – Вопрос о лучшей вере.

На дорогах нам попадались животные, и было их в тех краях много.

Смирные и ласковые, бродили они между людьми, не причиняя им вреда, И хищные звери были, как малые дети: ни людей, ни других зверей – никого не обижали. И казалось, что нет для них ничего дороже и приятнее, чтобы их приласкали и погладили.

Провожающие сказывали нам, что люди, которые живут на нашем пути, – добрые, братолюбивые и гостеприимные. Я в радости спросил Старца, есть ли здесь люди его веры? Старик улыбнулся и сказал, что здесь – все люди его веры. Но я не понял его…

«Смотри, – сказал Старец, – сколько здесь верующих людей!» – и указал на храмы, видневшиеся вдали. «В этой стране живут и люди твоей веры, сын мой…»

И я увидел много храмов, стоявших в зелёных садах вдоль дороги.

Там высились храмы всяких вер, но сердцу моему было дороже всего то, что я увидел пятиглавые купола православной русской церкви!

Она блистала, и светлое её здание манило к себе. Мы приближались к ней, а с нами вместе шли по дороге и другие празднично одетые люди, и мне было радостно, что я иду с ними в храм.

В саду, подле православной церкви собралось много людей. Когда мы приблизились, навстречу нам двинулась толпа. И встреча наша была так радостна, что невозможно передать мои чувства и охватившее меня счастье. Старца моего они все знали, и все рады были, что он привёл меня; и мне радостно было, что я иду к святым местам с таким знатным и всеми любимым Старцем.

Все сердечно меня приветствовали, но первым, кто встретил меня и заключил в свои объятия, был человек, хорошо знакомый мне по моей родине.

И о нём я должен нечто рассказать…

Это был православный священник.

С самого детства я имел смутное понятие о священниках. Слыхал, что есть и добрые попы. Но верил и в то, что если поп перешёл дорогу – то лучше вернуться домой; едешь в поле или на базар – не будет счастья, если поп перешёл дорогу. Приснился поп – значит, бес и неудача. Я замечал, что если кто-нибудь расскажет смешную и кощунственную сказку про попов, то её весьма охотно слушали самые религиозные люди и она не мешала им самым ревностным образом ходить в церковь ко службе и причащаться.

Когда безбожная пропаганда со всей силой и кощунством стала клеймить попов как самых мерзких и вредных существ в мире, при всей моей стойкости в вере я тоже усомнился, что среди них есть праведные люди, и начал читать Евангелие и увлекаться теми учениями, которые на его основе осуждали попов.

Было время, когда я смотрел на них, как на врагов Христовых.

И вот в ту пору нашёлся один истинный пастырь, который привлёк моё сердце, и так я его полюбил, что любовь моя к нему была слезами омыта, ибо он за правду и истину принял мученическую смерть. Это случилось в большом городе. Я услышал, что в таком-то зале будет диспут. Коммунисты-атеисты будут с попом говорить о Боге и там докажут точно: есть Бог или нет Его? Это был вопрос, мучивший меня в то время, и я с нетерпением дожидался вечера.

Вечер наступил, в зале собралось полно людей. Диспут ещё не начался, я сидел и прислушивался к словам публики. Большинство посмеивалось над попом, согласившимся вступить в единоборство с воинствующими безбожниками. Говорили о том, что попу доказать Бога не помогут ни мощи, ни чудеса, ни таинства, ни цитаты из Евангелия и Библии.

Я знал, на что обычно ссылаются попы в защиту своей веры, и у меня тоже мелькали в голове грешные мысли: сегодня попу придётся туго, Но случилось нечто неожиданное…

Раздвинулся занавес. На эстраду вышел улыбающийся, самоуверенный «воинствующий безбожник» в очках и с портфелем, а за ним робко вышел седеющий, робкий на вид, какой-то жалкий деревенский попик в стареньком подряснике.

При виде его у меня на сердце стало как-то холодно, когда я подумал, как начнёт издеваться, громить и поносить этого тщедушного попа самодовольный и отъевшийся партийный безбожник, и как заулюлюкает и загогочет зал над бедным человеком в подряснике.

Поп начал негромким, каким-то необычайно спокойным голо^ сом, который был слышен всем в зале. Он начал свою речь не с бесполезных здесь обрядностей церкви, преданий и авторитетов, Не упоминал ни одного библейского текста, ибо они ничего не говорили сердцам безбожников. Не опровергал убеждений безбожников, что человек произошёл от обезьяны и родствен телом, костями и черепом другим животным. Он говорил о самой жизни и о самом человеке.

Он говорил о том, что можно находить сходство костей и мускулов нашего животного тела с чем угодно, но что в человеке живёт нечто, рождающее у него сознание, что он человек, а не обезьяна, – это нечто и есть душа человека, а не его животное тело. Можно находить сходство между суставами человеческих ступней и костями обезьян, но никакая кость не способна породить мысли о Боге, о вечности, о справедливости и бессмертии. Следовательно, должно существовать нечто, порождающее такие неземные мысли, которых никто и никогда не найдёт ни у одной обезьяны на земле. Это нечто – и есть душа человеческая, и только она отличает его от других тварей на земле.