Очерки японской литературы - [27]

Ясумаро, по-видимому, считает, что с воцарением Тэмму линия японской истории оказалась как бы выпрям­ленной: тот скачок, который получился в связи с деятель­ностью Нака-но оэ, был сглажен; Япония вновь вернулась на путь органического развития. Естественно поэтому, что после тех четырех властителей, которые отмечаются в пер­вом разделе «Предисловия», следует перейти прямо к им­ператору Тэмму.

Сущность охранительных тенденций Тэмму сводится не столько к отмене всего того, что осуществил или пытал­ся осуществить Нака-но оэ, сколько к введению всего ре­форматорского процесса в известные рамки. Перерождение политического и экономического строя назревало в силу объективных исторических условий и произошло бы и без вмешательства Нака-но оэ; вся роль Тэмму свелась лишь к тому, что он не упреждал событий, а предоставлял им развиваться самим, способствуя только их внешнему оформлению и закреплению. Это обстоятельство нашло свое выражение в той законодательной работе, которая при нем стала па прочную почву и которая привела впо­следствии к изданию первого «Свода законов» Японии — знаменитого кодекса «Тайхорё» (801).

Не следует забывать, что «Кодзики», вышедшая в свет в 712 году, то есть через четверть века после Тэмму, цели­ком укладывается в русло охранительных тенденций того времени. В противовес неудержимому радикализму преды­дущих царствований ныне был поставлен традиционализм. В противовес «китайскому» в реформах «Тайка» было по­ставлено свое, японское. «Кодзики» — прежде всего — по­пытка закрепить традиционные устои японской жизни, выразить и обосновать исторические основы национальной идеологии.

Разумеется, это отнюдь не значит, что «Кодзики» реак­ционна. Для своего времени она была достаточно прогрес­сивна. Устанавливая приоритет императорского дома, бывшего, по существу, лишь одним из наиболее могуще­ственных среди всех прочих домов родовых старейшин, «Кодзики» способствует централизации государственной власти в Японии, помогает идеологически тому процессу, который уже шел полным ходом в областях экономической и политической. Наделяя монархов божественным проис­хождением, от самой Аматэрасу, «Кодзики» делает воз­можным установление прочного общегосударственного культа, как средства той же централизации и общего «ого­сударствления» Японии. «Кодзики» укрепляет позиции центральной власти и исторически, и политически, и рели­гиозно.

Это обстоятельство делает идеологию «Кодзики», не­сомненно, в известном смысле прогрессивной для своего времени, и-вся ее консервативность заключается только в том, что она стремится вместить все течение событий в рамки традиций, предохранить весь ход дела от всяких «скачков» и «новшеств». В этом смысле она целиком при­мыкает к тому течению, во главе которого стоял Тэмму. Отсюда становится понятным и тот факт, что Ясумаро останавливается на нем, а не на Тэпти. Отсюда становится ясным и то обстоятельство, что инициатива составления «Записей о делах древности» исходила от этого императора-консерватора.

* * *

Весь второй раздел «Предисловия», точно так же, как и первый, явственно разделяется на две части: первая из­лагает самую историю царствования Тэмму, вторая посвя­щена его прославлению. Первая необходима с точки зре­ния замысла автора, рисующего торжество «основной линии» японской истории; вторая — естественная в устах человека, выполняющего предназначения того импера­тора. которого он считает великим выразителем исконных начал.

Начальный абзац первой части является как бы всту­плением: Ясумаро дает характеристику своего героя, гово­ря о нем еще как о преднамеченном наследнике престола и упоминая о вещих знамениях, сулящих ему грядущую славу.

Слова: «но не исполнились еще небесные сроки, и, как цикада, скрылся Он в южных горах» — имеют в виду про­исшедшее изменение в судьбе принца: престол попадает,— правда, на очень короткий момент,— в руки принца Отомо (император Кобун, 672—673 гг.). Далее рисуется, как принц бежал в Ёсино, как скрывался там в течение неко­торого времени и как потом па него стали обращаться с надеждами взоры всех; как, собрав силы, ои выступил про­тив Отомо, разгромил его дружины, с триумфом вступил в столицу и занял троп. Ясумаро повествует обо всем этом по-прежнему очень лаконически, но уже с несомненным пафосом, который становится еще более явным, когда он переходит ко второй части этого раздела — к воспеванию Тэмму. И здесь в традиционалисте и националисте Ясума­ро вновь просыпается образованный па китайский лад философ-поэт того времени; перешагнуть через Китай с его культурой не в силах никто: ни Япония в целом, ни ее вожди, политический — Тэмму, идейный — Ясу­маро.

Вся терминология, с которой орудует автор в целях как можно ярче прославить величие и славу своего любимого героя, целиком заимствована из китайской истории и фи­лософии. В «Пути превзошел он Кэико»... И многозначи­тельное понятие «Путь» — чисто китайское, и Кэико по кто иной, как легендарный китайский император-просветитель Хуанди. Таков же термин «Добродетель», понятие «Над­лежащего» («правильного» — «чжэн»), не говоря уже о «Двух Силах», «Пяти Стихиях». В китайском же аспекте «естественного закона» (ли), как особой природы Абсо­люта, следует принимать и «Божественный Закон». Сло­вом, для воспевания Тэмму автор прибегает к помощи всего арсенала китайской философско-панегирической ри­торики.