Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (1939 – 1945 гг.) - [59]

Фая Шульман‚ Западная Белоруссия: "Поскольку я была еврейка‚ то должна была работать за двоих в партизанском отряде‚ чтобы меня считали столь же полезной‚ как и нееврейских девушек. Когда я работала день и ночь‚ мне говорили: "Да ты не еврейка‚ ты совсем как русская!" – это считалось комплиментом".

В западных районах Украины и Белоруссии существовали националистические польское и украинское партизанские движения‚ участники которых не испытывали симпатий к еврейскому населению; однажды поляки напали на двенадцать партизан-евреев – в живых остался только один‚ притворившийся мертвым.

Немцы вербовали шпионов из состава местного населения и засылали в партизанские отряды‚ что увеличивало недоверие к незнакомым людям‚ недоверие и к беженцам из гетто: бывали случаи‚ когда убивали в лесах спасшихся от уничтожения; бывали случаи‚ когда у евреев отнимали оружие и изгоняли из отрядов. Немецкая пропаганда распространяла слухи о диверсантах-евреях‚ которые якобы отравляли еду в лесных кухнях; однажды у партизана-еврея обнаружили яд‚ который он хранил‚ чтобы не попасть живым в плен‚ – его расстреляли. Гирш Смоляр‚ из воспоминаний: "То‚ что я увидел на берегу реки‚ лишило меня дара речи. На земле лежали тела нескольких еврейских женщин. Не нужно было спрашивать у Тевеля‚ кто стрелял в них... Эти еврейские женщины были убиты нашими "друзьями" – другими партизанами... Я мог только пробормотать: "Кадиш‚ Тевель‚ читай кадиш" (Смоляру объяснили затем‚ что еврейских женщин подослали якобы немцы‚ чтобы отравить партизан).

На последнем этапе войны в партизанские отряды начали переходить полицейские‚ которые прежде участвовали в карательных акциях против евреев‚ – это повлияло на рост антисемитизма среди партизан. В отряде имени Пархоменко приказали еврейским женщинам и старикам покинуть партизанскую стоянку для повышения боеспособности и маневренности‚ – изгоняемых обрекали на верную гибель. В отряде Н. Конищука появились партизаны‚ недовольные тем‚ что он опекал еврейских женщин‚ стариков и детей‚ охранял их и снабжал продовольствием; командир одного из взводов даже собирался напасть на семейный лагерь и ликвидировать его‚ пытался уничтожить группу еврейской молодежи‚ бежавшей из гетто‚ – его приговорили к высшей мере наказания и расстреляли.

Из воспоминаний Ружки Корчак (1943 год, еврейский отряд "Месть"):

"Пришло распоряжение приготовиться к смотру, на который прибудет комбриг Марков. В полдень построили около 260 человек с оружием. Комбриг обошел строй, а затем заявил, что... вооруженные бойцы отряда "Месть" будут слиты с белорусским отрядом "Комсомольский"... "Месть" расформировали и разоружили немедленно. Обойдя ряды, Марков приказал отобрать оружие у многих, прежде всего у девушек, которые принесли оружие из гетто, и тут же раздал его белорусским партизанам. Бася Зивкович, подпольщица из Вильнюса, не выдержала и взорвалась: "Нам дорого досталось наше оружие, и по какому же праву его отбирают? Наши девушки показали себя в бою еще до того, как пришли в лес". Марков усмехнулся и промолчал...

На этом, однако, дело не закончилось. Шаулевич, новый командир отряда, отобрал пулемет у партизана Бургина, а у Михаила Ковнера – его автомат. К другим он полез в карманы, забирая пистолеты, – так принесенные из гетто автоматы, пистолеты и пулемет были отняты у евреев и отданы белорусам "на законном и официальном основании"... В тот день никто не пошел за обедом и не притронулся к еде. Расформирование отряда и способ, каким его ликвидировали, слухи о приближении карательных отрядов и предстоящей облаве – всё это снова напомнило о гетто, о том кошмаре, от которого люди еще не освободились...

Крупные соединения немцев, литовцев и эстонцев, оснащенные танками, артиллерией и разведывательными самолетами шли на облаву. Надо было уходить, и Шаулевич взял с собой всех белорусов, даже тех, у кого не было оружия, – из евреев же забрал только вооруженных. Остальным, в том числе и тем, у кого накануне отобрал оружие, он посоветовал укрыться в болотах и оставил им два негодных ружья. К утру отряд покинул базу. Несколько человек кинулись вдогонку, умоляя не бросать их на верную смерть... Лес был полон беззащитными людьми, спасти могло только чудо; судьба евреев, отрезанных от партизанских соединений, была трагичной: многие пытались уйти от облавы группами и поодиночке – они оказались главными жертвами карательной операции...

Шесть юношей и девушек решили попытать счастья в другом районе, в ином партизанском отряде. Они вышли в путь с тремя пистолетами, но вскоре на них напала группа партизан и отняла оружие. Теперь не имело смысла продолжать путь – без оружия их всё равно никто бы не взял. Решили идти назад. Приладили себе что-то вроде пистолетных кобур, чтобы не выглядеть беззащитными, и двинулись в обратную дорогу.

А по лесу уже пошел слух о группе невооруженных евреев, которые бродят по окрестностям. Маскарад с кобурами не помог, внешность парней и девушек выдавала их происхождение. Они голодали и мерзли и однажды решили зайти на хутор к крестьянину, попросить хлеба. Тот их радушно принял и усадил за стол. Внезапно дверь отворилась, вошли несколько крестьян в тулупах, и прежде чем ребята успели сообразить, что происходит, дверь оказалась на запоре, а из-под тулупов появились топоры. Шломо Канторовичу удалось увернуться от топора, свалить нападавшего и бежать. Ночь он провел в лесу, наутро вернулся на хутор и нашел трупы. Тела его товарищей были обезглавлены".