Очерки современной бурсы - [33]

— Что ты говоришь, Петр? Ты же без пяти минут пастырь!

— Не буду я пастырем, не хочу!.. Хватит, насмотрелся на них… Не хочу жить так, как они, как живет брат. Разве это жизнь человеческая? Вечно вокруг него старухи, глупые, неразумные, блаженные да вонючие монахи.

— Убогим людям мы и нужны.

— Не нужны! Им не наши утешения требуются, а настоящая помощь. А мы им о боженьке толкуем. Обман… кругом обман…

— Если религия — обман, то зачем ты здесь? Иди в мир и живи себе мирским человеком.

— Кому я там нужен? Смеются над нами, не доверяют… Да и специальности нет у меня, кто примет меня на работу.

— Попробуй…

— Легко тебе говорить: попробуй! Такими вещами не шутят. Легко советовать, когда у тебя родные есть, свой дом. У меня же нет никого, кроме брата. Если я уйду из семинарии, откажусь от религии, брат проклянет. Он у меня за отца и мать, а легко ли жить под родительским проклятием?! Нет, мне все дороги заказаны. Выхода нет, — вздохнул Петя.

— Ты взволнован. Ложись-ка спать. Утро вечера мудреное.

— Спокойной ночи тебе… Не сердись на меня и прости, ежели тебя чем обидел…

— Чего зря говоришь? Спи!

— Прощай, брат…

— Спокойной ночи.

Андрей, утомленный необычным днем, быстро уснул. Утром его разбудил голос Бородаева, пришедшего проведать больных.

— Как себя чувствуешь, Смирнов? — спросил лекарь.

— Неважно.

— Температуру мерил?

— Я только проснулся.

— Меряй… А где Петя?

— Должно быть, в туалете.

— Что-то долго он там.

— А куда ему спешить.

Все-таки Андрей поднялся с постели и пошел в уборную. Дверь была заперта. Он постучал. Молчание. Андрей позвал Бородаева. Иван взволновался.

— Что с ним? Как он себя вчера вечером чувствовал?

— Вроде ничего. Только взбудораженный какой-то был.

И Андрей рассказал о ночном разговоре.

— Уж не случилось ли с ним чего? Пойду в семинарию, позову людей, пусть взломают дверь…

Вскоре он вернулся в сопровождении двух рабочих и помощника инспектора. Стали ломать дверь.

Когда ее сняли, предстала страшная картина: на крюке, вбитом в стену, на ремне от брюк висел удавившийся Петя.

МАША

Андрей не мог больше находиться в страшном для него теперь изоляторе, и его увезли в городскую больницу.

Здесь бурсака поместили не в общей палате, а в отдельной комнатушке, предназначенной для тяжелобольных. Видимо, больничное начальство учло, что семинарист не обычный больной. Чтобы избавить его от расспросов и любопытства посторонних, ему предоставили отдельное помещение.

Через два дня Андрея навестил Гатукевич. Андрей несказанно обрадовался ему. Отец Лев рассказал Андрею, что семинарское начальство, которому до крайности была неприятна история с самоубийством, постаралось замять ее. Бурсакам объявили, что Петя покончил с собой в припадке безумия, что и раньше он был не вполне нормальным и держали его в семинарии из жалости к человеку, которому некуда деться, и из уважения к его брату — примерному монаху и студенту духовной академии. Поскольку по церковным канонам самоубийц отпевать в храме не полагается и молиться за них нельзя, труп Пети отвезли сначала в морг, а затем похоронили на городском кладбище. Семинаристы и даже брат Петра в похоронах не участвовали, присутствовал один лишь Дон-Кихот, которого командировали «для порядка».

Гатукевич сказал Андрею, что решил не ехать на каникулы, чтобы усиленно заняться философией и побывать в Москве.

После ухода приятеля Андрей пробыл в больнице еще несколько дней. Дело шло на поправку, и ему уже разрешали прогуливаться по больничному коридору.

Палату, где лежал Андрей, обслуживала медицинская сестра, молоденькая девушка. Звали ее Машей. Приветливая, простая и веселая, она нравилась Андрею. Видимо, и он ей приглянулся. Несколько раз в день Маша заходила к нему, спрашивала, как он себя чувствует, приносила лекарства и сидела у койки, пока он измерял температуру.

Постепенно они разговорились. Маша расспрашивала молодого человека о семинарии, о его учебе, товарищах. Интересовалась, как он попал в столь необычное учебное заведение. Андрей рассказал ей о своем детстве, о том, почему стал верующим. В свою очередь, и он попросил Машу рассказать о себе.

— Что мне говорить? Моя жизнь короткая и простая. Родилась я здесь, в Загорске. Отец рано умер. Остались мы вдвоем с матерью. Окончила семь классов, потом медицинское училище и теперь работаю здесь.

— Нравится вам работа?

— Нравится. Правда, хотелось бы учиться дальше, стать врачом.

— Так поступайте в медицинский институт.

— Легко сказать — поступайте. Туда не так просто попасть. А потом надо на что-то жить. Мама у меня больная, инвалид. Получает небольшую пенсию. Приходится мне и ей помогать да и самой жить.

— Да, — сочувственно протянул Андрей. — Но все-таки не горюйте. Постепенно все устроится. Выйдете замуж, тогда и институт кончите.

— Выходить, лишь бы выйти, не хочется. А любить — я еще никого не любила, — призналась Маша.

— Почему же? — задал наивный вопрос Андрей.

Маша засмеялась.

— Не встретился такой человек, который бы понравился.

— Разве мало в Загорске хороших ребят?

— Ребят-то много, а мой мне еще не встретился.

— Значит, вы разборчивая невеста. Но кто-нибудь же вам нравится?