Очерки русской исторической географии. География Начальной летописи - [77]
>116 Впрочем, обычный термин, употребляемый Начальной летописью для населенных мест, кроме города и городьца – село, сельце (Предславино сельцо; Лавр., с. 34); и погост (Ольга устави погосты – в Ипат., повосты в Лавр., с. 25); термин «весь» встречается только однажды в летописи, сколько мы могли заметить, а именно, в описании половецкого погрома 1093 года; уведенные половцами пленные… «отвещеваху друг к другу глаголюще: «аз бех сего города», а другие: «аз сея веси»; тако съупрошаются со слезами, род свой поведающе и вздышюче» (Лавр., с. 96). Это обстоятельство не может не указывать, по крайней мере, на малораспространенность речения «весь» у восточных славян, хоть оно имеет полное гражданство в языке славян западных. При этом, заметим мимоходом, что выражение «род (то есть происхождение) свое поведающе» увеличивает собой доказательства в пользу родового начала, из которого вышли и развились наши сельские и городские населения.
>117 Изложение и разбор различных мнений, высказанных в исторической науке, см. у К. А. Неволина в исследовании «О пятинах и погостах новгородских в XVI веке» (Записки Императорского русского географического общества. Т. VIII. С. 69–70). «По буквальному смыслу, замечает он, разбирая известие об учреждении погостов Ольгой, известие летописное должно, кажется, относить ближайшим образом к главным местам округов». Позднее погост значил место, на котором стоит церковь с ее принадлежностями. В таком же смысле это слово употребляется теперь в архангельской губернии для обозначения лопарских селений. Вообще же им обозначают кладбище, при котором находится церковь. Неволин высказывает весьма вероятное предположение, что погосты были первоначально места языческого богослужения, – то, что Ходаковский видит в городищах (с. 85–87). Во всяком случае сродство этого слова с «гостить» («гость», «гостьба») несомненна. Может быть, места языческих богослужений были местами сходок и для торгового обмена. Так как торговые пошлины (гостебное) составляли издревле важную статью дохода для князя, то поэтому, не учреждались ли центральные пункты управления именно в таких местах?
>118 О именах отечественных (patronymica) ср. Шафарик П.-И. Указ соч. Т. II. С. 69.
>119 См. связь Западной Двины с Озерной областью. Гл. I, с. 20.
>120 Иречек Entstehen christl. Reiche in Gebiete d. heut. oesterr. Kaiderstaats (s. 80–81) утверждает, что лучшей охраной от нападения врага славяне считали леса. Ср. Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. I. С. 55. Какое стратегическое значение имели леса даже в позднейшее время в XVI веке уже не между мелкими ветвями славянства, но между большими государствами, Речью Посполитой и Московским государством, можно видеть из тех препятствий, какие должны были преодолевать польско-литовские войска Стефана Батория в походе от Полоцка к Пскову (Heidenstein).
>121 После битвы на Рожни Поли, Ростиславичи говорят: довлеть «нама н межи своей стати» (Лавр., с. 115). В «Русской правде»: межа бортная, ролейная; дуб знаменный или меженный (Русские достопримечательности. Т. 1. С. 42).
>122 Лавр., с. 7.
>123 Это название встречается в следующих местах летописей. В «Поучении Мономаха»: «идох… из Переяславля та Володимерю на Сутейску мира творить с ляхами». (Лавр., с. 103; событие относится к 1073 году). В 1097 году, в усобицу после ослепления Василька, Давид Игоревич «заим Сутеску (в Ипат. Сутейску), Червень, приде внезапу и зая Володимерце». Там же (с. 115) под 1125 годом: «Ярополк Мономашич, погнавшись за половцами из Переяславля… испостиже я у Полкъстеня (Полекостеня, полокъстеня)». Там же (с. 129) в Ипатьевской летописи в рассказе о том же событии название местности опущено. В Никоновской летописи (III, с. 59): «Постиже их Ераполк у Стеня». Как кажется, Арцыбашев первый высказал мнение о том, что эти речения следует понимать, как нарицательные имена, обозначающие границу (II, с. 322–348). Карамзин (с. 11, прим. 192) держится того же мнения. Последующие исследователи (Погодин, Надеждин и Неволин, Беляев) не отвергали его. Нельзя не обратить внимания, что подобнозвучные названия Утиски, Хутиски, Хучиски встречаются в древней Юго-Западной Руси именно и исключительно на порубежных местах, и притом с замечательной правильностью. Мы не знаем, случайно или нет такое явление, но считаем нелишним привести замеченные нами данные. На порубежье галицко-волынском, каким оно является в известиях XI–XIII веков, находятся: к югу от Буска в Галиции, Утиско, и на одной параллели с нами, к востоку, верстах в 20 Хутиско, к югу от Олеско (тоже в Галиции). Далее два Хучиска к югу от Брод, на одной параллели с порубежным Плеснеском (1188 год; Ипат., с. 137. В пределах России). На рубеже галицко-лядском: речка Хучва, на которой Чермно – на месте древнего Червеня, (ср. Сутеску 1097 года) и к западу от него, близ Красноброда: Хусиско, Хусино, Хуциско (тут же множество местностей с названиями Хута, Хутки, Гута). Затем в десяти верстах от них, но все-таки по старому рубежу галицко-ляцкому – Хутиска к западу, в верстах в десяти от Жолкева. Далее на северо-запад на правой стороне от Сана близ теперешней границы Галиции на дороге из Белгорая к Кржешову: Хуцыска и Вулка Хуциска; налево от Сана, между ним и Лонкой два Хучиска, на одной параллели к северо-западу от Лежайска к северо-востоку от Ржешова, Хучиско и Хучино у истоков Лонки; на одной линии с ними Пршевратно, о котором см. следующее примечание. Наконец, два Хутиска в довольно дальнем расстоянии друг от друга лежат между верхним Вягром и Саном, к западу от Перемышля и к северу от Санока. В средине Галицкой земли замечаются только три местности с такими названиями: Хучиска и Хучиско Суходольске в десяти верстах от Львова и к западу от Бобрка и Хутиско к юго-западу верстах в 15 от Бржежан. Но и тут едва ли не проходил рубеж между Перемышльской и Теребовльской (первоначально составлявшей часть червенской) землей. На Волыни к востоку от Кременца сгруппированы четыре Гутиска; но близ них показан стеклянный завод Антоновский, по-польски Гута (карты Шуберта № 39 и 40). Другие подобноименные названия мы будем иметь случай привести ниже.
Русский историк Николай Павлович Барсов (1839–1899) посвятил свой труд географии начального периода русской истории (IX–XIV вв.), славянским народам, их соседям, а также территориям, на которых они жили и которые обживали и осваивали. Впервые книга была издана в Варшаве в 1873 г. За чрезвычайно ценный вклад в науку Петербургский университет удостоил Н. П. Барсова степени магистра русской истории. Он получил за этот труд Уваровскую премию.В книге содержится богатейший фактический материал. За основу ученый взял Начальную летопись как географический источник.
Фридрих Великий. Гений войны — и блистательный интеллектуал, грубый солдат — и автор удивительных писем, достойных считаться шедевром эпистолярного жанра XVIII столетия, прирожденный законодатель — и ловкий политический интриган… КАК человек, характер которого был соткан из множества поразительных противоречий, стал столь ЯРКОЙ, поистине ХАРИЗМАТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТЬЮ? Это — лишь одна из загадок Фридриха Великого…
С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.