Очерки по истории зоологии - [109]

Впрочем, в Китае уже давным-давно умели получать жемчужины, вкладывая между раковиной и мантией разные мелкие предметы. Мало того, получали жемчужины любой формы, до разных фигурок включительно. Но такой жемчуг ценился очень дешево: или внутри жемчужины оставалась фигурка-модель, или приходилось жемчужину распиливать, вынимать модель, а потом склеивать половинки; и в том и в другом случае жемчужина была плохая. Нужно только удивляться, как это не сообразили такого пустяка: если оболочка того же клещика служит причиной образования хорошей жемчужины, то почему бы не заменить ее чем-либо подходящим. Модели китайцев грубы и тяжелы, они обесценивают жемчужину, оставаясь внутри нее. Что ж, стоило только придумать для «модели» столь же легкий материал, как оболочка кокона, и дело было бы выиграно. Так нет, Филиппи и Кюхенмейстер предпочитали возню с разводкой клещей и двуротов и тем самым погубили свое «предприятие» — своеобразный «инкубатор жемчуга».

Свинцовые фигурки, которые китайцы кладут в раковины речной жемчужницы для получения жемчуга.

Немало писали и рассказывали сказок о гигантских головоногих. Наибольшим суеверием отличаются рыбаки северных стран, а потому и чудовищами населили преимущественно северные воды Атлантики. Уверяли, что спруты бывают так велики, что их можно принять за остров. Олаф Ворм (ум. 1654) считал таких спрутов особой породой китов. Никто никогда не видал трупов этих чудовищ, но этому нашли объяснение: на всем свете существует только два таких животных, и они не размножаются, потому что будь их больше, и еды для них не хватило бы. Олаус Магнус (Olaus Magnus, ум. 1568)^[130], называл их «Swamfisk» и уверял, что это редкостные обжоры: они жрут, не переставая, и растут, растут… При опасности чудовище свертывается, как еж, и лежит так очень долго. Но и свернувшись, обжора не успокаивается; чудище ни минуты не может прожить без еды и теперь ест… свое собственное тело. П. Дени де Монфор (P. Denys de Montfort) в своей 6-томной сводке о моллюсках рассказывал (1805)^[131] о гигантских каракатицах и кальмарах: «Кит в сравнении с ними то же, что слон в сравнении с китом». Он поместил в этой книге копию с хранившейся в одной французской часовне (около 1800 г.) «скрижали», на которой изображено нападение спрута-гиганта на корабль. Эта скрижаль была сооружена экипажем корабля в знак благодарности за свое чудесное спасение.

Гигантский спрут, нападающий на корабль (Дени де Монфор, 1805).

В настоящее время известно свыше 80 000 видов моллюсков (некоторые насчитывают до 100 000). Линней знал их всего около 670 видов.

* * *

На нижней поверхности ряски или листьев кувшинки не редки какие-то коричневатые разветвления, то ли прилипшие корешки, то ли миниатюрные оленьи рога. Комки какой-то плотной слизи покрывают гниющие ветви в воде, а иногда это нечто вроде нежного мха. Микроскоп раскрывает тайну и «оленьих рогов» и «мха»: видны пучки щупалец.

«Полип», — скажет всякий, впервые увидевший мшанок. И правда, Трамблэ описал в 1741 г. «полипа с султаном»: он принял мшанку за полипа. В том же году Рёзель фон Розенгоф открыл другой вид мшанок — плюмателлу (Plumatella) и, совсем не разобравшись в ее строении, изрядно понапутал в описании этого животного. Запутаться было немудрено: внешне мшанка очень похожа на полипа. Но стоит присмотреться, и сразу становится ясным: это совсем не полип. У мшанок есть заднепроходное отверстие, и оно открывается на верхнем, свободном конце тела, рядом с ртом. Хорош полип! Впрочем, зоологи и наблюдатели давних времен не разбирались в таких тонкостях, наличие или отсутствие анального отверстия, а тем более место его нахождения им ничего не говорили.

Ламарк поместил мшанок среди полипов и отнес их к отряду «полипов с полипняком» — вполне резонно, если считать мшанку полипом. Томпсон (1830) заметил, что мшанки — нечто особенное и, выделив в особую группу, назвал их «многоживотными» (Polyzoa), отмечая тем колониальный образ жизни мшанок. Эренберг открыл личинок мшанок, но, конечно, принял их за коловраток: личинка мшанки похожа на трохофору, а коловратка — «пожизненная трохофора». Эти личинки обманули и зоркие глаза самого И. Мюллера. Тот же Эренберг (1831) предложил название «мохоживотные» (Bryozoa) взамен томпсоновских «многоживотных». Это название уцелело до наших дней, но объем группы сильно изменился.

Схема строения мшанки:

1 — щупальца; 2 — глотка; 3 — средняя кишка; 4 — анальное отверстие.

Мильн-Эдвардс, наводя порядок среди моллюсков, выделил из них оболочников, которых до него упорно и ни с чем несообразно относили к «безголовым моллюскам», установил особую группу моллюсковидных (Molluscoidea) и разделил ее на два класса — оболочники и мшанки. Правда, Мильн-Эдвардс считал своих моллюсковидных только подтипом кювьеровского типа моллюсков, но все же выделение в подтип — достаточно резкое отграничение.

Оболочники попали в совсем неподходящую для них компанию и пробыли в ней до 1876 г.: тогда Клаус выделил их и сблизил с позвоночными (хордовыми), — нехитрая задача после того, как А. Ковалевский десятком лет раньше установил, что личинки асцидий обладают хордой.