Очерки по истории церкви - [86]
И мученики, как мы видели на примере лионских, чем владели сами (миром, жизнью благодатной), «то сообщали нуждающимся, обильно проливая о них слезы пред Отцом. Они просили жизнь, и Отец давал им… Через живых оживали и мертвые»[247].
Для II и отчасти III в. мученичество было источником обновления, явлением силы и победы христианства, примером и руководством. В мученичестве спадали цепи, задерживающие полет христианской надежды; человек оставался перед лицом Божиим, покинув, правда, все блага, но и всякие заботы и все ложные надежды мира сего. Тем с большею уверенностью и радостию, с большею яркостью обретал он мир и свет Божией благодати, которые в суете и шуме обычной жизни только слабо ему просвечивали, «как сквозь тусклое стекло». Как восхищенный зритель пишет об этом Тертуллиан, пишут лионцы и другие. Есть ценная возможность войти в этот мир мученической жизни, прислушиваясь к голосу самих участников этой жизни, благодаря сохранившимся запискам современницы Тертуллиана, мученицы Перпетуи. Они нам покажут лучше всяких красноречивых описаний, что наполняло сердце и жизнь мучеников и почему мученичество было средоточием и венцом христианской жизни II и III вв.
Карфагенские мученики начала III в.
К концу II в. в римском обществе, как уже говорилось, произошел перелом в отношении к христианству. Христиан стало много, к ним прислушивались, их терпели в своей среде язычники. Немало их стало среди торговцев, чиновников, знати. Государство на это смотрело сквозь пальцы. Но всё это было в порядке частного снисхождения. Даже милости императоров Коммода и Севера были их частным домашним делом. Официально, по закону, христианам не было места в Римском государстве и в римском обществе. Префект Перенний говорил Аполлонию: «Довольно философствовать. Мы полны восхищения. Теперь, Аполлоний, вспомни этот декрет сената, который нигде не терпит христиан». Частным образом можно было и пофилософствовать в христианском духе, и сам префект не прочь был послушать. Но закон по-прежнему «нигде не терпел христиан»[248]. И это христиане ежедневно чувствовали. Быть может, в девяти семьях муж терпел жену-христианку, но находилась десятая, где муж в раздражении на жену или польстившись на ее приданое предавал ее доносчикам и суду, и она погибала. «Этому многие женщины не хотели верить, — говорит Тертуллиан, — пока не дознали того печальным и пагубным опытом: вот что вовлекло не одну христианку в отступничество»[249].
Так много тысяч христиан десятки лет торговали, служили, занимались своим ремеслом, но для многих из них наступал день, когда кто-нибудь из соседей, сослуживцев, слуг предавал их. Они попадали в темницу, и не желавших отказаться от своей веры ссылали или казнили. Судя по творениям Тертуллиана, редко проходил месяц, чтобы перед Карфагенским судом не представал какой-нибудь христианин-исповедник[250]. Навещать в тюрьме заключенных христиан было обычным «бытовым» явлением карфагенской жизни.
Были случаи, когда в Риме, Александрии, Карфагене и других городах тюрьмы наполнялись уже не одинокими исповедниками; так бывало в дни народных волнений в Смирне, Лионе. Тертуллиан говорит: «Когда Тибр наводняет Рим, когда Нил не орошает полей, когда затворяется небо, когда случится землетрясение, голод, моровая язва, каждый тотчас кричит: «Христиан (на растерзание) львам!»[251]
Всякие стихийные и общественные бедствия народ во II в. приписывал гневу богов за распространение христианства. Более уступчивые правители (вопреки рескрипту Траяна) тотчас отдавали приказ разыскивать христиан. Другие, как мы знаем, отказывались исполнять требование толпы.
При прокураторе Гиларионе подобные волнения были в Карфагене около 200 г. Народ устремился на христианские кладбища с криком: «Не отводить полей под гробницы христиан!»
По какому-то поводу, быть может, за отказ участвовать в зрелищах — торжествах по случаю победы императора Севера в 197 г. — немало христиан томились в тюрьмах, ожидая суда и расправы. Это им писал свое ободрительное послание Тертуллиан.
Так или иначе христианин, хотя во II в. и «терпелся» в обществе, но все же должен был всегда быть готов к мученичеству и смерти. Впрочем, не всегда дело кончалось казнью, многие христиане томились в ссылке на отдаленных островах, в рудокопнях — в таких условиях, что это было для них многолетним мученичеством. Римские, карфагенские христиане устраивали для них сборы.
Но казни были нередки.
Из обращения Тертуллиана к язычникам видно, в чем они обычно состояли: «Раздирайте тело наше, если угодно, железными когтями, пригвождайте ко кресту, повергайте в огонь, обнажайте мечи против нас, бросайте нас в снедь зверям: молящийся христианин готов все перенести»[252]. Выбор наказания был делом произвола правителя. Были случаи, когда христианских женщин, девушек отдавали на поругание гладиаторам. О пытках впервые слышно со времен лионских мучеников (177–178 гг.). Так в течение II в. римское общество христиан частным образом «терпело», а при случае и предавало, но государство само по себе мало проявляло намерения бороться с христианством.
