Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах - [58]

Я несколько раз упомянул о рисовых плантациях, которых очень много по берегам и островам Чу-Кианга; скажу теперь несколько подробнее об этом полезном растении, так богато вознаграждающем упорный труд жителя тропических стран. Тотчас же за нашего изгородью тянулось рисовое поле, и часто, среди нестерпимого зноя, неутомимый пахарь, по колено влачась в грязи, с своим товарищем, буйволом, наводил нас на бесконечный ряд мыслей, делавших нестерпимый зной еще нестерпимее.

Земледелие в Китае пользуется с незапамятных времен особенным уважением. Император, как сын неба, или посредник между божеством и своими подданными, посвящает три дня на принесение жертв и молитву; потом идет на поле, проводит первую борозду и собственною рукою бросает несколько семян рису, чтобы показать, какое значение имеют для государства труд и обрабатывание земли.

Много говорили о совершенстве китайского хозяйства, но много преувеличили, в чем виноваты миссионеры, которые не имели правильного понятия о хозяйстве. Им верили, как единственным людям, имевшим случай проникнуть внутрь страны. Китайцы, конечно, обогнали индусов и других соседственных народов, но сменно сравнивать их рутинную систему с рациональным европейским хозяйством. Может ли назваться хозяйством то положение дел, в основании которого лежит несвобода труда, a рабство и страшная, неисходная бедность рабочего? Китайский работник хуже невольника южных американских штатов; того по крайней мере порядочно кормят, чтобы поддерживать его физическую силу; китайцу же дают горсть проса, которое тяжелым камнем ложится на желудок и только обманывает разыгравшийся аппетит в ожидания следующей порции.

Почва в южных провинциях гориста и самого дурного качества. Везде видишь разбросанные граниты между тощею растительностью, и все богатство земли состоит из выжженной солнцем красной глины, перемешанной с раздробленными кусками того же гранита. Горы пустынны и дики. Пользуются уступами, террасовидными площадками, долинами, чтобы разводить рис и другие необходимые растения. Эти затруднения породили сложную систему ирригации. Хорошо, если на горе находили озеро; тогда легко было провести из него воду на поля, террасами расположенные. Но озера не везде; часто надобно было поднимать воду, и вода поднималась гидравлическим колесом, распространенным в Китае. Эти колеса приводятся в движение либо рукою рабочего, либо ногою, либо с помощью буйвола.

Поле для риса готовится с весны. Буйвол тащит легкий плуг, какое-то неотесанное, неуклюжее орудие, но вероятно достигающее своей дели вернее, нежели английский плуг, который старались ввести здесь в употребление. Пашня должна иметь твердое глинистое дно; на этом основании, частым орошением и шестикратным мешанием (не говорю паханием), производят слой грязи, глубиною не менее восьми дюймов. Плуг не забирает глубже глиняного дна, и пахарь с его скотиною находят для ног своих твердую опору. Буйвол, употребляемый на юге, очень хорош для этой работы, любя наслаждаться в грязи; a рабочий, убежденный, что «никакая скотина больше китайца не вынесет», плетется, равнодушный ко всему, за своим плугом. После запашки боронят поле. Борона делается без длинных, раздробляющих комки, зубцов; рабочий просто становится на нее и давит ее своею тяжестью, между тем как буйвол тащит ее по грязи поля. Цель плуга и бороны — перемешать все вместе, и когда образуется сплошная жидкая грязь, равномерно распространить ее по твердому дну. Столько трудов употребляется для того, чтобы приготовить грунт для молодых рисовых отпрысков, которые заблаговременно вырастают на грядах рассадою. Ее осторожно переносят на поле и садят около двенадцати побегов на грядке, отстоящей от другой на двенадцать дюймов. Пересадка совершается с поразительною быстротою. Первая жатва в конце мая или начале июля; вторая в ноябре. Пока рис растет, он должен быть постоянно в воде: понятно, почему у китайцев так развилась система орошения полей. Посеянный рис не нуждается в орошении; за то необходимо летом несколько раз выполоть его. Поспевший рис срезывают ножами, похожими на серп; обыкновенно тух же его и молотят.

Кроме риса, близ Вимпу возделывается сахарный тростник, но немного. Китайцы выделывают из него леденец и темный песок. Рафинировки они не знают. В садах и по всему берегу много фруктовых дерев: гуавы, манго, wangpee (Cookia punctata), Ieechee, longan, апельсины. Из дерев, украшавших обширный наш ландшафт, назову кипарисы, баньяны и другие виды ficus; также особенный вид сосны, которую китайцы называют водяною (Thuja), бамбук и род нашей плакучей ивы, которую китайцы очень поэтически называют «вздыхающей ивой». По берегу реки много водяных лилий и лотосов; они разводятся как для красоты, так и для пользы: корни их употребляются в пищу. Летом и осенью эти поля лотосов, во время цветения, действительно очень красивы.

Потянулся однообразно день за днем. Жизнь в палатке была во всяком случае отдыхом после жизни на клипере: свободнее и просторнее. Лежишь себе полдня, лениво-перевертывая страницы туго понимаемой книги; встаешь, чтобы пить, и пьешь, чтоб утолить ничем неутолимую жажду; силы возвращаются мало-помалу, когда солнце начнет гаснуть, скрываясь за холмом и рощей. Тогда пойдешь бродить по ограниченному пространству владений, принадлежащих доку. Зайдешь в сарай, где работают две паровые машины, и поневоле подумаешь, смотря на эти несложные работы, как все просто, если захочешь делать дело. Станут строить у нас, в Европе, доки, и начнут с великолепных дворцов, которые лет десять прождут машин и работы; a здесь точно конный привод какой-нибудь круподерки: сгорожен из бамбука обмазан глиной, стоит грош, a сделает много. К выкачивающим машинам приделан привод для точильного станка, далее кузница, где выливают медные вещи; одним словом, сарай удовлетворяет почти всем требованиям для починки судна. Зайдешь потом и под высокий бамбуковый навес, где китайцы-плотники пилят, сверлят, строгают и, когда солнце совсем уже скроется, укладывают в мешки свое плотничьи и всякие инструменты, и усаживаются около стола ужинать, на скамеечках; перед каждым круглая чашка и две палочки; по середине стола, в широкой миске, вареный рис. Около них собаки и дети, ожидающие скудной подачки. Ужин идет тихо, без шума; поднесет китаец свою чашечку к самому рту и сваливает в него палочкой надлежащую порцию.