Очерки на разных высотах - [19]

Конечно, Е. Ф. не мог не познакомить свою коммуну с альпсекцией, которую он тренировал. Среди его питомцев самой колоритной фигурой был Боб Горячих, и он очень скоро сделался своим человеком среди менделеевцев, одним из тех, кого они называли «довесками коммуны». Для Бори с юности была привычной жизнь, как борьба за существование — здесь она повернулась к нему другой стороной, где не было ни жлобства, ни зависти и, напротив, всегда можно было рассчитывать на сочувствие и помощь.

В свою очередь, и Е. Ф. Строганов, со свойственной ему интуицией, распознал за внешностью хулиганистого парня, типичного обитателя бараков Марьиной рощи (в ночи лучше не встречаться!), сильный характер незаурядного человека, бунтаря, не готового смириться со стезей типичного обывателя — работа, пивная, футбол, дом, домино, семья и медленное угасание. Е. Ф. приоткрыл для него совсем иную перспективу жизни, имеющую мало общего с рутиной городского существования, а именно — жизни среди альпинистов в горах. И он угадал — это и сделалось впоследствии стержневой основой судьбы для Б. А.

Как только наступило лето, Бобу выделили бесплатную путевку, и вот он в компании Строганова и его друзей из «Крылышек» оказался в качестве новичка в альплагере на Кавказе. В тех краях Боб и нашел для себя занятие, соответствующее его бесшабашному темпераменту, азарту, тому, что сейчас называется драйвом, требующим искать и находить самые дерзкие вызовы на грани возможности. Его просто нельзя было удержать в лагере — он при первом случае норовил уйти на восхождение и уже через два-три сезона набрался опыта и стал по справедливости считаться одним из самых перспективных молодых альпинистов. Очень скоро Боб смог собрать свою группу, в которой был Олесь Миклевич, что стал его ближайшим другом, Аркадий Шкрабкин, с кем вместе он начинал ходить еще в «Крылышках» и конечно, жена Наташа. С такой группой можно было идти на любую вершину по самым сложным маршрутам. Памятуя школу Строганова, Боб всерьез занялся инструкторской работой и вскоре приобрел репутацию великолепного инструктора. Вот так, всего лишь за несколько лет произошло нечто вроде метаморфозы: из почти дворовой шпаны получился не только мастер спорта СССР, но и старший инструктор, всеми уважаемый командир отряда в полудюжине альплагерей Кавказа и Памиро-Алая, Борис Алексеевич Горячих.

Что и говорить — жизненная карьера у него случилась головокружительная и, наверное, никто этому так не радовался как Строганов — ведь Боб был его питомцем. А тот никогда не забывал, что всей этой своей совершенно незаурядной судьбой для простого рабочего парня, он обязан своему старшему другу Е. Ф. Строганову. Как-то много позднее, вспоминая про начало своего пути, Борис сказал буквально следующее: «Если бы не горы, куда меня завлек Е.Ф., то такие, как я или Коля Исаев или Аркаша Шкрабкин, вероятнее всего, ушли бы в бандиты». И случиться это могло вовсе не в силу каких-то преступных наклонностей — просто для этих ребят, с их бурным темпераментом, неприемлемо скучной была перспектива обычной будничной жизни.

Как мне помнится, Борис впервые привел к нам Строгановых в один из байдарочных походов. Для Евгения Федоровича, как и для его жены — величавой Нины Строгановой, вся наша компания, дух легкости и радости от общения друг с другом и от неприхотливых удовольствий походного бытия — все это отвечало их пониманию того, что есть подлинные ценности жизни. В свою очередь, Строгановы не могли не понравиться нам. Евгений Федорович, несмотря на то, что он прошел войну, сохранил на редкость жизнерадостное отношение к жизни. Со стороны могло показаться, что в его отношениях с жизнью просто не было места всему тому мусору, что ее портит — вражде, злобе, зависти. Напротив, он был преисполнен доброжелательности, не знающей исключений. Если добавить к этому необыкновенное чувство юмора, то легко понять, почему к нему так тянулись самые разные люди. Что касается нас, то хотя нам ни разу не довелось быть со Строгановыми в горах, но с самого начала было ощущение, что они с нами вместе прошли через все испытания, что выпали на нашу долю.

Трагическая гибель Евгения Федоровича и Нины Степановны в 1996 году в автокатастрофе стала общим горем и для коммунаров, и для нас, «академиков». И, как я прознал недавно, после их смерти Боб еще несколько лет ежегодно передавал денежную помощь семье, никому об этом не говоря.

Еще одна немаловажная деталь: Е. Ф. всегда оставался искренне убежденным коммунистом, но он никогда не старался переубедить нас, противников социализма/коммунизма — просто в наших спорах он мудро помалкивал, всем своим видом подчеркивая, что еще неясно, каким будет окончательный приговор истории, скажем лет эдак, через сто. В свою очередь я не припомню, чтобы когда-нибудь мы на него враждебно нападали — просто старались в его присутствии обходить в разговорах уж очень чувствительные темы. На крайний случай, всегда был выход: «Давай-ка, Евгений Федорович, лучше споем». Эту просьбу повторять не требовалось. Гитара при нем и вот снова зазвучало «Прощание славянки», «Ночка-начинается, фонарики качаются» или, наконец Рудневская «Ушло наше время…». И почему-то все это не надоедало! Да и вообще я не припомню, чтобы было скучно в присутствии Е. Ф.