Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - [18]

«Инцидент на посту Нойхëфен» был одним из самых громких дел подобного рода в межвоенное двадцатилетие[38]. Германские спецслужбы, «набив на нем руку», использовали приобретенный опыт в будущих акциях по захвату кадровых сотрудников и агентов иностранных разведок, крупнейшей из которых стал так называемый «инцидент в Венло», когда в результате крупномасштабной операции СД и Абвера были захвачены руководители двух независимых друг от друга резидентур английской разведки.

Успехи и поражения майора Жихоня

В 1930 году капитан Жихонь получил новое назначение во вновь созданную Экспозитуру № 3 в г. Быдгоще. Этот территориальный аппарат польской разведки возник не на пустом месте. Указанная структура по решаемым задачам и территории разведывательного изучения в целом стала преемницей познаньской экспозитуры, существовавшей с 1921 года, когда, в свою очередь, она стала преемницей разведывательных, контрразведывательных и информационных служб Великопольского фронта, расформированного после окончания боевых действий[39].

Перевод аппарата в г. Быдгощ был вызван необходимостью совершенствования разведывательной деятельности в пределах Восточной Пруссии и Вольного города Данцига. Но такое решение было неоднозначно воспринято практиками польской разведки. Одни считали передислокацию благотворной мерой, сказавшейся на повышении эффективности работы, другие — что перевод территориального органа, а особенно подчиненных ему постерунков, ближе к границе привел к тому, что экспозитура сама оказалась под прицелом Абвера.

В соответствии с новым распределением зон разведывательного изучения за Экспозитурой № 3 были закреплены: территория Восточной Пруссии, город Данциг, Западное Поморье (Западная Померания), район, ограниченный с севера рекой Вартой и железнодорожной веткой Познань — Берлин.

В качестве региональных приграничных отделений экспозитуры в городах Познань, Грудзендз, Староград, Млава, Лешне (с 1939 года), Белосток, Пиль и Квидзын были сформированы номерные офицерские посты (постерунки офицерски).

Главную роль в организации процесса добывания разведывательной информации и противодействия германским спецслужбам играл неутомимый капитан Жихонь. Официальная должность прикрытия сотрудника комиссариата Второй Речи Посполитой в Данциге позволяла ему длительное время проживать в городе.

Сразу же по приезде в Данциг Жихонь подвергся целенаправленной информационной травле, развязанной германской прессой. В националистической газете «Грейсвальдер Цайтунг» (Greiswalder Zeitung) была опубликована статья, в которой достаточно обстоятельно и правдиво было освещено участие Жихоня в деле Отто Улитца и сделан вывод о том, что назначение в Данциг явилось следствием признания его разведывательных заслуг. Там же содержались сведения о предшественниках Жихоня — Кароле Дубич-Пентере и капитане Биркенмайере, которые якобы скомпрометировали себя кражей документов данцигской полиции и германского консульства[40].

Первая из известных характеристик Жихоня была дана ему одним из руководителей Генерального комиссариата Польши в Данциге Романом Водзицким: «Новый шеф сухопутного отделения капитан Ян Жихонь, достигнувший тогда только 26 лет, выглядел как человек значительно старше своего возраста, имевший большой жизненный опыт. Несмотря на в целом правильные черты лица и крепкое телосложение, ничто в его облике не поражало. Хотя он и любил изображать из себя этакого грубоватого рубаху-парня, будто бы находящегося в приподнятом настроении от выпитого алкоголя и сыпавшего остротами в духе хулигана из краковского предместья, в Жихоне всегда чувствовался какой-то тяжелый, готовый к взрыву заряд энергии.

Так сложилось, что я с детства знал семью доктора Жихоня из Закопан — дядю капитана. К моему удивлению, он не поддерживал никаких контактов не только со своим дядей, но и отцом — скромным железнодорожным служащим в… Гданьске»[41].

Другая характеристика нашего героя выглядит не столь привлекательной. Польский публицист Станислав Струмп-Войткевич, лично знавший Жихоня, отмечал, что в общении с людьми он демонстрировал манеры «подхалянского» крестьянина, а его натуре были чужды какие-либо этические ограничители. Он писал: «Среди элегантных и воспитанных штабных офицеров Жихонь выделялся нетерпимым и провокационным поведением и неряшливостью в одежде. Он был известен экстравагантными поступками, совершаемыми в процессе выполнения служебных обязанностей и остроумным высмеиванием своих начальников»[42].

Капитан Жихонь не был кабинетным руководителем, только отдающим приказы и контролирующим ход их выполнения. Он лично проводил самые ответственные и рискованные вербовки и «вел» завербованных им агентов дальше, неизменно демонстрируя оперативную изобретательность и везение. Его профессиональный почерк был в своем роде неповторим и заключался в холодном расчете, просчитывании возможных ходов противника, сочетании агрессивной и напористой манеры поведения и общения. Он не был чужд обыкновенным офицерским «радостям». С удовольствием посещал рестораны, кафешантаны, «нахт-локали».