Очерк и публицистика - [13]
Нас убеждают со всех сторон, что мы именно таковы, что для того строили свою Империю, открывая двери множеству народов, что и вся культура наша — сплошные перепевы Запада и Востока, и сплав этот уже кто-то подоспел назвать евразийством, то бишь смесью Европы и Азии… И получается, что к подвигам, к подвижничеству в строительстве нашего великого государства и не менее великой культуры русских направляла исключительно всечеловечность. Да нет же! — русские, как и все другие народы, жили и по сей день живут в четком разграничении своих и чужих.
Вообще этот научно доказанный факт, что без понятия о чужих народах ни один народ, ни одно племя не могут ощутить себя самодостаточным, особенным, отличным от других этносом, тщательно скрывается от не охваченного сокровенным знанием населения, дабы не разжигать «ксенофобских настроений» в обществе, не мешать воспитанию толерантности. На самом же деле ксенофобии — боязни чужих народов, неприятию чужих народов, отстраненности от чужих народов — столько же лет и тысячелетий, сколько самим племенам и этносам. Приведу здесь строго научную формулировку: «В народной культуре отношение к представителям других этносов во многом определяется понятием „этноцентризма“, когда свои традиции, своя религия, свои обычаи и свой язык мыслятся единственно настоящими, правильными и праведными. Этноцентризм не является характеристикой, свойственной только одной нации, представляя собой общекультурное явление» (О. В. Белова. Этнические стереотипы по данным языка и народной культуры славян. М., 2006, с. 3). Открытость и гуманизм могут быть свойствами отдельного человека, но не целой нации, иначе нация распадается и изничтожается, ведь из ее самосознания в таком случае изымается главный стержень, на который нанизывается все национально значимое, и этот стержень — любовь к своим и неприятие чужих. Да, отдельные мятущиеся личности действительно отрываются от священного древа нации и, как сухие листья, летят по миру, гонимые ветром любопытства и жаждой приключений, таким, по русской пословице, где хорошо, там и родина, но большинство-то и на чужбине селятся общинами, хранят родной язык, национальные традиции, избегают растворяться в массе чужеродцев.
Русская картина мира изначально разделяется на своих и чужих, причем понятие свой, искони имевшее значение — родной, ближний, является ключевым словом русского языка, полагающим пределы всему, чем русские дорожат на этом свете. Слово свой прилагается и к языку, и к религии, и к обычаям, которые мыслятся своими, что значит — родными, данными Богом, и потому безусловно праведными и лучшими в мире, в отличие от чужих.
Что же такое — чужие для русского человека, так приверженного своим? Слово чужой исконно звучало как туждь, что буквально означало — человек оттуда, то есть с другой стороны света, из другого, непонятного, заграничного мира, по-русски — из иной страны. Полным аналогом слова чужой сегодня является понятие иностранец.
Без противопоставления свой-чужой русский человек обойтись просто не может, потому что тогда у него расплываются жизненные ориентиры.
Свойским является для нас общение. По наблюдениям лингвистов, русский в беседе предпочитает говорить сначала о событиях, потом о собеседнике и только в последнюю очередь о себе. Последнее у нас неодобрительно называется ячиться. Француз же при общении, согласно тем же исследованиям, в первую очередь посвятит беседу себе любимому, потом обратится к текущим событиям, а собеседник интересует его в самой малой мере.
Противопоставление свой-чужой необходимо нам и для того, чтобы правильно, с точки зрения наших национальных интересов, относиться к происходящему в мире. Все, нам неприятное и вредное, враждебное и непонятное мы обычно именуем чушью, сегодня уже почти забыв, что в древности это слово звучало как чужь, то есть чужое, не свое, пришедшее со стороны, а оттого неприемлемое.
Противопоставление свой-чужой, неизменное на протяжении тысячелетий, указывает русскому человеку, где он может укрыться в случае опасности, при трудностях жизни и невзгодах судьбы. Уйти под защиту своих, получить прибежище от преследований чужими, согреться душой в вековых традициях взаимопомощи, национальной поддержки и солидарности — вот что нас укрепляет в волнах бушующего житейского моря, которое бороздят не только русские, но и множество чужих кораблей. Это противопоставление указывает нам, где наша защита и опора — среди своих.
Наконец, противопоставление свой-чужой указывает нам источник опасности и необходимость национального единения перед лицом чужаков. Когда натиск чужих обрушивается на весь народ, у своих — у русских — срабатывает инстинкт национального самосохранения и сплочения. Этот инстинкт в нашем народе наиболее силен и яростен. Вот почему мы так энергично и жертвенно поднимаемся на борьбу с иноземными захватчиками, вышвыриваем их со своей земли и гоним от своих границ до самых ворот их логова, чтобы убедиться в безвредности обезоруженного и обессиленного оккупанта. Так что противопоставление
