Очередь - [2]

Учетчик наклонился и заглянул через отдушину в подвал. Большая его часть тонула во мраке. Только далеко в глубине виднелось тусклое пятно от низко висящей лампы. Она освещала профиль игрока, хищно склонившегося над шахматной доской. Напряженный подбородок крепко упирался в сжатый кулак. В ожидании, пока он сделает ход, его противник дремал, откинувшись назад и скрестив на груди руки. Кто были эти люди? На что они играли, быть может, ночь напролет? Наверно, правду говорят, что город никогда не спит. Странно, пока учетчик смотрел в подвал, он не слышал метели. Но стоило поднять голову, она свистела вокруг с неослабевающей силой.

Он с трудом отвел взгляд и, крадучись, пошел под балконами первого этажа вдоль длинной стены здания. Под бетонным козырьком подъезда учетчик различил силуэты людей. Они чего-то ждали неподвижно и молча, некоторые сидели на корточках, вяло свесив руки, поднося к губам огоньки сигарет, но какая-то терпеливая сила чувствовалась в их невозмутимых позах.

Хотя учетчик никогда не был в городе, он слышал о нем от временных рабочих, из лета в лето сменявшихся в его бригаде. Многие из них бывали «на Космонавтов» или знали про это место и, видимо, так свыклись с ним, что слово «улица» для краткости опускали, без него было ясно, о чем речь. И сейчас учетчик почувствовал власть «Космонавтов», некую непреложную необходимость, вынудившую людей ночью придти сквозь метель на холодное крыльцо.

По загородным рассказам учетчик знал, что пятиэтажки «на Космонавтов» находятся в центре города и выйти под их стены из леса невозможно. Расспрашивать собравшихся на крыльце, как такое приключилось с ним, учетчик не рискнул. Подавленный, изнуренный метелью и бессонной ночью, он не хотел показываться городским незнакомцам. Надо было выбираться из их логова.

Он побрел по своим следам обратно. Так вернее всего, хотя, наверно, и не кратчайшим путем, он мог вернуться в лес. Однако в пяти шагах от здания следы замело. Вокруг с заунывным воем неслась мутная пелена. Рванувшись наобум, задыхаясь от волнения, он все же вышел к ближним деревьям. Теперь он избегал открытых мест и пошел не вдоль леса, а ринулся между стволов, чтобы укрыться в чаще. Но совершенно неожиданно налетел грудью на низкий штакетник, ограждающий двор частного дома. Рядом смутно просматривался еще дом. В нем растапливали печь, дым с трудом переваливался через край холодной трубы и уносился ветром.

Так вот оно что! Учетчик стоял у домов частного сектора, глубоко внутри городской черты. И, конечно, эта одноэтажная застройка могла граничить с улицей Космонавтов. Получается, за метелью он и не заметил, как вышел из леса в город. Он уже давно двигался между рядами деревьев вдоль улиц. Эти-то посадки, ограждающие дворы от дороги, а также старые сады между просторно стоящими домами, он машинально принимал за лес, не различая самих домов и заборов в предутреннем мраке. Город уже давно окружил его со всех сторон! В эту секунду учетчик дорого бы дал за то, чтобы каким-нибудь чудом перенестись в сугроб, где в полной безопасности от города мирно спал Рыморь. Теперь учетчик мог только мечтать о таком убежище, вчера казавшемся могилой. Но что проку от запоздалых сожалений! Разве была на них лишняя минута! Метель могла утихнуть внезапно, как разыгралась. Задержанные в домах непогодой служащие хлынут на улицы, спеша на работу, и он окажется тут, как на ладони. Жалкая, нелепая фигура, одним своим видом оскорбляющая привычный порядок. Учетчик понимал всю опасность создавшегося положения и все же не трогался с места. Он не запомнил дорогу в центр и не знал, в каком направлении уходить на окраину.

На дороге показалась женщина в рабочем халате поверх укутывающих ее одежд. Она тянула за собой санки. На них лежал дворницкий инструмент. Виднелся широкий фанерный совок снегоуборочной лопаты. Трудно было в одиночку везти проваливающиеся в рыхлый снег санки, и шагающая следом девушка-спутница настойчиво пыталась помочь, она забегала то справа, то слева. Но так же упорно женщина отстраняла ее. Девушка все-таки изловчилась и взялась за веревку. В этот же момент дворничиха отвернулась от ветра, мотнула тугим плечом, и незваная помощница плюхнулась в сугроб. Ее это не обескуражило. Видимо, она привыкла к такому обращению, потому что красноречиво развела руками, мол, придется стерпеть, и побежала за санями, теперь подталкивая их сзади. Она больше мешала, чем помогала движению, но продолжала усердно стараться. Впопыхах девочка выскочила одной ногой из войлочного ботинка, он был явно велик, и ей пришлось возвращаться за ним, ступая тощей голой ногой в снег.

По ее виду нельзя было ошибиться. Эта голенастая пигалица в коротком пальтишке, руки торчали из рукавов, явно была временной работницей. Люди, принятые в штат постоянных городских служащих, так себя не ведут. То, что она подрабатывала и промышляла в городе, еще не делало ее такой уж важной птицей.

Учетчик выждал, пока женщина пройдет мимо, выступил из-за дерева, поймал девчонку за рукав и спросил, как выйти из города. Она вздрогнула и вытаращилась на него, но потом искра интереса зажглась в ее глазах. «Это что, новый способ знакомиться с девушками?» – спросила она, помедлив и кокетливо кутая худую грудь и шею в облезлый меховой ворот. Из какой кучи старья она вытащила свою одежонку! Он повторил вопрос. И вновь она уклонилась в пустое кокетство. Она будто не слышала угрозы в его словах или, может, принимала ее за мольбу, настолько учетчик устал, так непослушно размыкались губы, сведенные холодом и долгим молчанием. Будь они за городом, он бы живо вылечил ее жеманство и добился внятного ответа, повалив в снег и придавив коленом. Но он вступил на территорию города. Дворничиха, везущая санки, хоть и не видела его затылком, в любую секунду могла обернуться. Делать нечего, с городскими жить – по-городски выть.